Лешкины 'жигули' отогнали в сторону, за кусты, и на поле приземлился вертолет, в точном соответствии с указанием Тополя, доставивший подходящий свежий труп с пробитой головой. А тело Ясеня погрузили в спецконтейнер и отправили на тверскую базу службы РИСК. Девять из четырнадцати оставшихся Причастных уже дали согласие на вариант 'Лайза', используя сотовую и прочую связь. Верба, так и не покинувшая своего поста на Варшавке, сообщила, что отправила Дедушке шифровку по эмейлу. Потом приехала опергруппа с Петровки, а сразу следом за ними еще двое, тоже в милицейской форме, но офицеры ГРУ, о чем они поведали исключительно Тополю, а остальным совали липовые корочки нового управления МВД. И наконец, Тверской РУОП подтвердил ночное перемещение Золтана с дачи в Москву. А было-то, было-то всего девять утра по московскому времени семнадцатого августа девяносто пятого года. Вот тогда Леня Вайсберг подумал: еще немножко, и я сойду с ума.
Он уже чувствовал себя не Тополем и не Горбовским, а именно Леней Вайсбергом, которого снова, как десять лет назад под Асадобадом, швырнули в самое пекло и сказали: 'Командуй, товарищ, больше некому'. И вроде бы он знает, что и как нужно делать, вроде бы уже ко всему готов, но ведь на самом деле такому никто и никогда специально не учит. И нет инструкций, нет прецедентов, нет советчиков – один на один: ты и смерть. А они смотрят на тебя, ждут приказа и тоже очень-очень хотят жить.
Причастные обманывали сами себя, говоря, что никакой субординации у них нет. Субординация возникла непроизвольно, и в момент трагедии это стало очевидным.
Самые молодые – Каштан и Пихта (Четырнадцатый и Пятнадцатый) изъявили готовность срочно вылететь, но Тополь решил, что их деятельность в дальневосточном регионе важнее, чем формальное участие в московском экстренном совещании, а потому не стоит ради этого прошивать десять тысяч километров на каком-нибудь МИГе. Рябина и Вяз (Двенадцатый и Тринадцатый), именно в эти дни отчаянно пытались загнать обратно в бутылку свирепого таджикского джинна, их довелось поймать чуть ли не на поле боя. Одиннадцатый, Самшит лично держал на контроле все Закавказье от Абхазии до Азербайджана и страшно боялся нарушить зарождавшееся там зыбкое равновесие. Десятый, Бук после неприятных событий с крымскими татарами безвылазно сидел в Симферополе. Дуб (Девятый) второй месяц торчал на Ближнем Востоке, и уехать оттуда сейчас было для него немыслимо. Осокорь (Восьмой) известно где сидел, а Седьмой – Клен с головою увяз в Чечне. В Москве находились только самые-самые – верхняя часть списка: Платан, Пальма, Кедр, Верба. Им-то Леонид и назначил встречу на завтра, но уже по голосам понял: все четверо ждут чего-то именно от него. 'Командуй, товарищ, больше некому'. И он начал командовать.
Сделав все, что было возможно на месте преступления, добрался до своего кабинета на Лубянке и уже не без помощи референтов начал обзвонку. Информация – распоряжение, новая информация – новое распоряжение. Голова пухла.
Около двух часов пополудни пришел ответ от Дедушки. Базотти просил срочно вылететь к нему. Двоих просил: его и Вербу. Пришлось все перепоручить Кедру, а самому – на служебной 'волге' с мигалкой до Ходынского поля и вертолетом в Кубинку, где уже ждала Верба. Начальник аэродрома доложил, что коридор открыт, им подали самое быстрое устройство из тех, что летают по воздуху, а не в космосе, и через каких- нибудь три часа Второй и Третий службы РИСК уже сидели в резиденции Базотти в Майами.
Дедушка расцеловал их, расплакался и долго не мог говорить. Тополь, который всю дорогу тупо подсчитывал, во сколько обойдется подобный перелет и пришел к выводу, что нормальному советскому человеку таких денег хватило бы на всю жизнь, чувствовал теперь: сложившаяся ситуация дошла до вершин абсурда. Они уже минут пятнадцать сидели перед столом Дедушки молча и любовались на старческие слезы этого маразматика. Дважды заходил врач (Дедушка что-то глотал) и один раз – постоянная его помощница Лаура, долго шептавшая шефу на ухо слова на его родном языке. Какие именно, Тополь не расслышал, но, похоже, она его просто по-женски утешала.
Наконец, Базотти пришел в себя. Вызвал Никоса Сиропулоса, старинного приятеля и сотрудника, недавно повышенного в должности до первого помощника, пригласил Тима Спрингера и заговорил в своей обычной манере, лаконичными четкими фразами:
– Малин погиб от рук вашей мафии. Или вашей Службы безопасности. Мы обязательно разберемся в этом. Вы – по своим каналам, я – по своим. Моя агентура в Москве начала работать. Ваша – еще раньше. Мы найдем виновных. Но уже сегодня ясно одно: против него не было заговора, он погиб в бою. Примерно год назад Малин сам вышел на тропу войны с возникающим у вас криминальным режимом. От контрольных функций перешел к функциям регулирования. Я предупреждал, что он играет с огнем. Я и сейчас считаю, что вы торопитесь. Малин наоборот говорил, что уже слишком поздно. Кто из нас был прав, теперь судить Господу.
– Дедушка, – сказал Тополь. – Я остаюсь на стороне Малина. Мы почти упустили ситуацию в стране. Сегодня нам предоставлен последний шанс удержать хотя бы частичный контроль над властью. Для этого потребуются очень существенные кадровые перестановки. Без вашей помощи, Дедушка…
– Тополь, – прервал его Базотти, – ты всегда был очень хитрым мальчиком.
Пятидесятилетний хитрый мальчик грустно улыбнулся.
– Говори прямо. Ты хочешь, чтобы я начал мстить за Ясеня, как обещал. Но вы должны понять: мстить некому. Это Навуходоносор – или какой там древний царь? – приказал высечь море, потопившее его корабли. А я всю жизнь сражаюсь с людьми, но не со стихией. Малина убила система, а это почти тоже самое.
– Значит, службе ИКС не по зубам сразиться с новой российской системой? – это спросила, конечно, Верба. Спросила нарочно по-итальянски, хотя весь разговор шел традиционно на английском. Спросила, откровенно желая начать перепалку.
Дедушка не клюнул.
– В России еще нет никакой новой системы, – наставительно произнес он. – В России идет война за власть. А ввязываясь в войну, никакая спецслужба не сможет соблюсти только свои интересы. Она невольно помогает одной из сторон. Чаще всего – обеим сразу. При этом только растет число жертв. И война затягивается. Мой принцип – никогда не вмешиваться в войны. У вас другие принципы. Я вам не запрещаю воевать, но и помочь не могу.
Тополь почувствовал, что увязает в зыбучих песках Дедушкиной демагогии – аж в затылке заломило – и поспешил перевести разговор в практическое русло.
План совместных действий выглядел примерно следующим образом. Подчиненная Дедушке агентура ЦРУ в Кремле и на Лубянке устанавливает постоянное наблюдение за генералом Григорьевым, которого Малин считал своим личным врагом, за высоким покровителем Золтана, за теми начальниками в МВД, кто по оперативным данным связан с мафией, и наконец, еще за тремя фигурами на самом верху, называть которых Дедушка до времени не стал. Службе РИСК при этом рекомендовалось усилить контроль за криминальными авторитетами, особенно Центрального, Кавказского и Уральского регионов, где Ясень выявил четкую тенденцию к слиянию и созданию единого руководства. Ведущая роль, отводилась, конечно,
