А мы и пустого-то осмотрели совсем немного. Только по тропкам. Так руду не найдешь, а если и найдешь, то случайно.
...Тропа свернула вниз, в долину, и геоморфолог хотел уже спускаться. Но Лебедев остановил его и предложил итти по верху до первых выходов известняков или мраморов.
— Предлагаю спускаться в долину там, где известняки или мраморы граничат со сланцем. Мне бы хотелось нанести разлом на карту и посмотреть те обнажения, где одни породы непосредственно соприкасаются с другими.
— Это чрезвычайно интересно, но ведь там, по всей вероятности, тропа будет отсутствовать,— ответил Иван Федорович.
Молготаев посоветовался с проводниками и тоже запротестовал.
— Мои люди говорят, что можно только тропой ехать; в другом месте будет плохо. А нам ведь нужно скорей, чтобы к ночи вернуться.
— Послушайте, Молготаев, ведь вы же сами сказали, что неинтересно, когда разлом изучают только для науки. Важна практическая сторона,— стал соблазнять бая инженер.— А найти ее в этих местах можно. Я, например, предполагаю здесь богатые залежи меди...
Молготаев перестал колебаться. Махнув рукой, он крикнул:
— Согласен. Едем, батыры, искать руду!
Геоморфолог, не скрывая своего раздражения, поехал за Оркотом. И уже совсем недовольные двинулись вперед проводники.
— Вот здесь мы и начнем спуск в долину,— весело заметил Лебедев, соскакивая с лошади у невысокого светлого утеса, покрытого бархатистым кружевным узором.
— У нас говорят: каменный цветок,— сказал бай, показывая на причудливый черный орнамент, нарисованный самой природой.
— А это всего-навсего лишайник —простейшее растение, живущее на камне.
— Ну, друзья, здесь нам не проехать,— огорченно заметил Иван Федорович, опуская бинокль.
По крутому склону в беспорядке теснились утесы, а между ними извивались потоки мелкого камня и плит. Только кое-где зеленели островки чахлой растительности.
Спускаться было решено немного подальше, где поросшие травой островки попадались чаще, местами же виднелись одинокие лиственницы.
— Поезжай к пастухам! — крикнул Молготаев Сарыху.— Дорогу назад мы и сами найдем.
Сарых и проводники обрадованно закивали головами, но все же на несколько минут задержались у светлого утеса, поросшего лишайником. Они смотрели, как небольшой отряд медленно спускался в Долину Смерти.
Впереди степенно вышагивал Оркот. Коня он вел в поводу, ни разу не оглянувшись на него. Животное само ловко пробиралось среди скал, осторожно ступая по осыпям. За баем, точно повторяя каждое его движение, спускался геоморфолог. А Лебедев совсем отпустил коня, прикрепив концы повода к луке седла, и шел за ним, зорко посматривая по сторонам.
Когда караван потерялся из виду, Сарых и проводники, нахлестав лошадей, затрусили по знакомой тропе к перевалу.
...Пастухи не ждали Сарыха так скоро и шумно разговаривали, осуждая странное поведение хозяина. Завидев проводников, они растерянно сбились в кучу. Почему вернулся Сарых? Не случилось ли чего-нибудь с Оркотом? Пастухи приготовились слушать новости, заранее покачивая головами.
Но Сарых молчал. Мрачно посмотрев на собравшихся у костра людей, он поехал в лощину к хозяйским табунам. Проводники и пастухи последовали за ним.
Снова собрались только к вечеру, когда горы уже начали терять свои очертания, словно отступая куда-то в сторону, в сумрак. Ни хозяин, ни его гости не появлялись, и суеверными пастухами начинало овладевать непонятное беспокойство. Даже небо на западе казалось им необычно багровым, предвещавшим близкую беду.
— И зачем только Оркот потащил нас к этой проклятой Долине Смерти!
Сарых вернулся из лощины последним. Ссутулившись, все так же молча, он прошел в старую юрту, где у потухавшего очага сидел тяжело больной Хазан. За Сарыхом тихонько пробралось несколько пастухов.
В юрте было еще сумрачнее. С почерневшей лиственничной коры густыми хлопьями свисала копоть. Из темноты там и тут выглядывали грязные кусочки материи, обрывки лент, вырезанные из дерева фигурки — божки, которые должны были охранять хозяев юрты от болезней и горя.
В очаге с тихим звоном гасли рассыпанные угли. Хазан подвинулся к очагу и стал бросать в огонь сухие прутья, бормоча запекшимися губами древнее заклятье.
— Ради травы, чтобы росла на нашей земле! Ради скота, чтобы пасся в наших долинах! Чтобы не знала нас беда! Чтобы не расплескивалась полнота!
И снова тихо в юрте.
Вот уже и солнце совсем ушло за хребет. Неторопливо поднялась над перевалом огромная луна, затопляя своим странным, мертвенным светом притихшие долины...
И вдруг где-то совсем близко послышался бешеный конский топот. Еще несколько секунд, и около юрты остановилась взмыленная лошадь. Мокрые бока ее тяжело ходили, с губ окровавленными клочьями падала пена. Окованное медью седло сбилось на сторону.
В паническом страхе пастухи кинулись в лощину. Только Сарых, словно придавленный ужасом, скорчился у входа в хозяйскую палатку.
С тех пор о судьбе Оркота Молготаева и его гостей никто ничего не слыхал.
ПО СЛЕДАМ ИНЖЕНЕРА ЛЕБЕДЕВА
Ранней весной 1942 года в длинных коридорах геологического управления появились два подростка. Стараясь держаться возможно солиднее, они вежливо останавливали встречавшихся им людей и задавали один и тот же вопрос:
— Скажите, пожалуйста, товарищ, как нам найти Лидию Петровну Взорову, геолога?
Остановленный чаще всего пожимал плечами и з свою очередь спрашивал:
— А вы были в сорок седьмой комнате?
— Были.
— Тогда не знаю... На всякий случай поднимитесь на третий этаж в комнату восемьдесят один.
Но Лидии Петровны не было и в комнате № 81.
— Спуститесь на первый этаж. Она всего скорее б пятнадцатой комнате.
Подростки поднимались и спускались с этажа на этаж, переходили из комнаты в комнату до тех пор, пока не столкнулись на лестнице с невысокой, моложавой женщиной, которая на их вопрос весело ответила:
— Я и есть Лидия Петровна. Вы ко мне по какому делу?
Подростки растерянно переглянулись. Им и так казалось странным, что начальником геологического отряда назначена женщина, а когда эта самая женщина оказалась перед ними, они и вовсе оторопели. Во- первых, на ней было самое обычное платье, лакированные туфли, а во-вторых, она и ростом-то не выше старшего из подростков.
Заметив недоумение ребят, Лидия Петровна рассмеялась и повторила вопрос:
— Зачем же вы хотели меня видеть?
— Мы хотели... мы хотели поступить к вам на работу.
— На работу? — переспросила Лидия Петровна, поднимая брови.
Ребята сейчас же отметили про себя, что брови у нее широкие, упрямые, а глаза большие и строгие. И смотрит она пристально, серьезно, как директор на экзаменах.
Старший, видимо, сразу понравился геологу. Широкий в плечах, мускулистый, он производил впечатление крепкого и сильного парня. Зато второй, такой же худенький и невысокий, как сама Лидия
