такую большую, что там смог бы сесть средних размеров вертолет.
Эскадра, состоящая теперь из крейсера «Гончая» и канонерской лодки «Арнольд», удалилась от австралийских берегов и взяла курс на южные широты. Аппетиты обоих адмиралов при этом нисколько не уменьшились. Сначала впереди шла «Гончая», затем Пашка под покровом ночи вывел «Арнольда» вперед. Днем «крейсер» снова обогнал его, и в конце концов суда пошли бок о бок, рискуя столкнуться.
Игорь настолько вжился в образ испанского капитана, что решил и фамилию сменить на более, по его мнению, благозвучную. Перебрав с дюжину вариантов, он объявил, что отныне его нужно величать не иначе как «Адмирал дон Гурильо». Паша от этой идеи пришел в дикий восторг и тут же обозвался доном Пабло Дурильо де Кальвадос, позаимствовав титул с этикетки от бутылки с ромом. Не желая отставать, Предводитель всю ночь придумывал себе подходящее имя и под утро состряпал длиннейшую цепочку слов, выглядевшую так: «Рамон Фелипе Сан Хуан Марио Луис Альберто Хозе-и-Альварец Игорро Гурильо». Нам же, впрочем, милостиво дозволялось именовать сеньора адмирала просто — дон Гурильо.
Почему-то сразу после этого последовало бурное примирение обоих корсаров. Игорь и Паша (то есть, извиняюсь, дон Гурильо и дон Дурильо) распили бутылку лучшего вина, после чего заключили союз и на следующий день атаковали прогулочный теплоход «Радуга», попавшийся под горячую руку. Игорь вооружился рупором и объявил, что туристы имеют честь быть захваченными адмиралом Игорро Гурильо, победителем «Фортуны», «Атласа» и еще двадцати других кораблей, и его доблестным спутником — доном Пабло Дурильо. Пашка тем временем залез в орудийную бочку на «Арнольде», откуда палил дуплетом из обеих пушек, переругиваясь сам с собою.
— Прицел двадцать два, осколочным — огонь! — командовал он и сам же отзывался:
— Есть прицел двадцать два, осколочным!
Звучал выстрел, ядра плюхались в воду, после чего в башне вспыхивала перепалка:
— Промазал, дурак!
— Сам дурак!
— Попрошу мне не тыкать! Я контр-адмирал!
— Я тоже контр-адмирал!
Все это здорово попахивало тяжелой шизофренией.
Игорь самолично возглавил десант на «Радугу», реквизировал все продукты, после чего оба корабля отправились дальше. Дело принимало неприятный оборот — разохотившись, пиратский тандем нападал на все встречные суда. Долго продолжаться это не могло, и первая искра раздора проскочила между доном Гурильо и доном Дурильо при дележе добычи. Игорь обсчитал Пашу.
— Раз мой корабль больше, то и добыча больше!
— Ха! Дудки! Скажете тоже! — надулся дон Дурильо. — Я его окружил, значит, большая часть моя. А ну, отдайте!
— Еще чего!
Оба чуть не подрались, но все же пришли к соглашению. В знак примирения дон Гурильо пригласил контр-адмирала отобедать на борту «Гончей». Предложение было принято, и вечером этого дня оба пирата заперлись в капитанской каюте, допуская к себе только Колю, который подавал им блюда. Застольная беседа отличалась необыкновенной учтивостью, в чем мы лично могли убедиться, подслушав у двери обрывки разговора.
— Попробуйте вот этих омаров, дон Дурильо! Ей же ей, весьма недурны.
— М-да, пожалуй… А вы гурман, дон Гурильо.
Ну, право же, вы преувеличиваете, дон Дурильо. Еще вина?
— Спасибо, это… как его… не откажусь!
Послышалось бульканье, затем Игорь выжидательно спросил:
— Ну? Как?
— Н-ничего… — осторожно ответил Паша.
— Двадцать лет выдержки, дон Дурильо!
— Неужели?
— Да-да! Видите, какой на ней слой пыли? — Игорь постучал по бутылке. — Хотите еще?
— Держу пари, дон Гурильо, что эта бутылка просто неделю простояла у вас под кроватью… А впрочем, налейте.
Из-за двери донесся грохот падения человеческого тела.
— Боже мой! — озабоченно воскликнул Игорь. — Вам дурно, дон Дурильо?
— А… Э… Немного. Эт-та вино…
— Ну, не будем ссориться, дон Дурильо! Однако вечер сегодня довольно скучный. Чем бы нам заняться?
— А не сыграть ли нам, дон Гурильо?
— Превосходная идея, дон Дурильо! А во что?
— Ба! Глупый вопрос. Да хотя бы в карты.
По грязному столу зашлепали карты, после чего сеньор адмирал потребовал еще вина, и мы сочли за благо удалиться к себе — в бывший ресторанный зал, где Олег накрыл ужин на четверых.
— Не знаю, чем все это кончится, но мне не нравится начало, — сказал Коля, подвязывая салфетку. — Может, запереть их?
— Думаю, нам все же удастся их примирить, — сказал я.
Коля ничего не ответил.
В молчании мы съели все, что было на столе, и теперь сидели, потягивая вино из высоких бокалов. Неожиданно с палубы донесся какой-то шум, что-то кубарем скатилось по ступенькам, и в кают-компанию ввалился Паша. Мы невольно вскрикнули — рубашка контр-адмирала была окровавлена, одного рукава не хватало. В руке он сжимал шпагу с тяжелым эфесом и выглядел изрядно накачавшимся.
Что с вами, дон э… Дурильо? — осторожно спросил Олег.
— Адмирал здесь? — не отвечая на вопрос, выпалил тот. Мы отрицательно замотали головами.
— Хорошо! — Паша захихикал, спрятал шпагу в ножны и довольно потер ладони. — Просто прекрасно! А то б я его… ух!
— Вы ранены? — спросил я.
— Где? А, это… Это вишневое варенье.
Где-то наверху хлопнула дверь.
— Где он?! — яростно проревел дон Гурильо, то бишь Игорь. — Эй, вы! Выходите, черт вас дери!
Пашка заметался по ресторану, попробовал залезть в стоящие у входа рыцарские доспехи, с грохотом их развалил, успев напялить только шлем с огромным плюмажем, и спрятался под стол, прикрывшись длинной скатертью.
— Ой-ей! — Пашка неуклюже ворочался под столом, устраиваясь поудобнее. — Спрячьте меня, а то он меня убьет!
От мощного пинка дверь слетела с петель, и на пороге показался Предводитель. Его роскошный адмиральский мундир с эполетами и аксельбантами был перепачкан вареньем, в руке тусклой сталью блестела обнаженная шпага. Икая и пошатываясь, он торопливо оглядел помещение, после чего немного успокоился.
— Прошу меня простить, благородные сеньоры, что прерываю вашу трапезу, — раскланиваясь с пьяной галантностью, пробормотал Игорь, — но ответьте мне на один вопрос. Не пробегал ли здесь презренный негодяй дон Дурильо?
Пашка умоляюще задергал меня за полу камзола.
— Э-э… Нет, не пробегал, — соврал я. — А в чем дело, дон Гурильо? Он вам что-нибудь должен?
— Нет, этот мерзавец мне ничего не должен! — с третьей или четвертой попытки Игорь попал клинком в ножны и потряс кулаком. — Это я ему кое-что должен! Несколько хороших ударов шпагой! Вы позволите, сеньоры, угоститься у вас бокалом вина? У меня совсем в горле пересохло. Вдобавок этот подлец Дурильо опрокинул на меня вазу с вареньем.
Усевшись за стол, адмирал нацедил из графина рубиново-красный напиток и с наслаждением осушил бокал до дна. В это время Паша, не дожидаясь Игорева ухода, на четвереньках стал пробираться к выходу со столом на загривке, и когда дон Гурильо вознамерился поставить бокал обратно, то с удивлением
