— Я вас увижу еще? — спросила она, явно стараясь, чтобы голос звучал равнодушно.
Правда, плохо у нее это получилось.
— Я тебя увижу, — заверил Аслан, глянув ей в глаза так, что она зарделась.
Почувствовав это, отвернулась и стала собираться — побрызгалась туалетной водой из сумочки, подняла автомат и спрятала под куртку, застегнув молнию до горла.
— Ну, я пошла. Дверь только закройте, когда уходить будете.
— Благословите, батюшка, — обратилась к Варнаве.
— Бог благословит, — чуть помедлив, ответил он, крестя девушке лоб.
— До свидания, Гела, рад был знакомству, — сказал Аслан.
— Пока, Аслан.
Она по-детски обворожительно улыбнулась и порхнула за тяжелые двери.
После ее ухода недолго молчали. Потом Аслан спросил:
— Ты правда ее исповедовал?
— Не ее, — ответил Варнава, — другую Тень. В моей Ветви. Была прихожанкой в моем храме. Тени связаны общей душой, я был почти уверен, что вспомнит что-то.
— Она Продленная, — сказал Аслан, просто констатируя факт.
— В Стволе, — кивнул Варнава. — Аслан, что ты хочешь? Забрать ее? Ты не сможешь продлить Тень.
— Есть способы… — протянул Аслан.
— Ах, да, — вспомнил Варнава. — Кстати, мальчик…
— С ним все в порядке, насколько я знаю, — как-то слишком быстро заверил Аслан.
— Вообще, если продленность ощущается у Тени, значит, она достаточно сильна и может притянуть общую душу, — продолжил он очень интересующую его тему.
— Хорошо. Но нам надо идти. Это существо в редакции направило их на ложный след, но если Дый нас учует, вряд ли снова отобьемся.
— Думаю, тихо пойдем к музею под видом патруля. Однако следует дождаться темноты. Лучше пока здесь побыть, — предложил Аслан.
— Ты прав, — согласился Варнава. — Можно поспать немного, не повредит.
— Поистине, — вздохнул Аслан, без лишних слов укладываясь прямо на пол.
Варнава последовал его примеру. Некоторое время лежали тихо.
— Аслан, — прервал вдруг молчание Варнава. — я знаю, кто ты.
Тот не отвечал, положив голову на сцепленные руки, глядел в грязный потрескавшийся потолок. Варнава продолжил:
— Я раньше часто удивлялся, почему никогда не встречал твою Тень. В моей Ветви твои родители были бездетны. А твои идеи высказал там совсем другой человек…
— Где бездетны, где имеют дочь, где младенец умирает, где вообще не женаты… —
проворчал Аслан. — Да, я тот, о ком ты вспомнил.
Теперь замолчал Варнава, связывая концы в свете последней информации. Потом спросил:
— И ведь это ты написал в Ветвях Трактат?
— Тоже не стану спорить.
Повернувшись на бок, Аслан сделал вид, что заснул. А может, и правда заснул. Варнава, во всяком случае, последовал его примеру.
Поднявшись несколько часов спустя — за матовыми окнами в ржавых решетках уже воцарилась густая тьма весеннего вечера, — стали собираться в темноте. Варнава, вроде бы, ничего не сделал, но через пару минут в подвале стояли два солдата оккупационных сил. Перед уходом Аслан прихватил початую пачку папирос.
На улице стояла сырая тишина. Небеса были еще по-зимнему красноваты. Город выглядел мертвым, фонари горели редко, примерно, каждый третий. Вязкий мрак свалялся в дальних углах, пялился из гулких подворотен. Окна не светились, словно жители опасались привлекать внимание. На улицах совсем не было машин, лишь изредка медленно проезжал джип, полный вооруженных солдат. Варнава услышал, как Аслан тихо бормочет:
И каким завидовать годам?
Воют волки и летают птицы
По холодным, мертвым городам…
Продленные свернули на площадь. Там уже все прибрали, покрытие вновь выглядело безобидной прихотью градоначальника, посетившего заведение Б. Пайкина. Ограда была уже установлена, ворота прочно заперты. Лишь резкий запах мокрого палева, несколько обгоревших балок, да обезглавленный всадник на пьедестале напоминали о творившемся здесь с утра. Все это скудно освещала пара фонарей, поразительно похожих на страшные усатые морды с огромными глазами, бьющими желтым огнем из зловещих зрачков.
Продленные осторожно миновали площадь, с отвращением ступая по «коркоделам», и углубились в тенистые аллеи за храмом. Сквер выглядел страшно запущенным и захламленным. Оба помнили его, как довольно пристойное место, где любили гулять многочисленные туристы. Сейчас многие кусты были вырваны, скамейки перевернуты, и вообще, похоже, новые власти вознамерились создать здесь городскую свалку.
Шли в основном молча, автопатрули на дороге не обращали на них внимание. До цели оставалось не очень далеко. Вдруг Аслан резко остановился и нырнул за большое дерево. То же самое независимо от него сделал Варнава. Впереди в кустах кто-то предостерегающе вскрикнул. Силами Шамбалы не пахло, Варнава установил обычную защиту от внимания Кратких, и они подошли поближе. В кустах был парень в черном спортивном костюме и вязаной, закрывающей лицо шапочке, с АКМ наготове.
— Никого, кажется, почудилось, — тихо и быстро проговорил он в рацию на плече.
Продленные обошли стража и увидели всю засаду. Человек пятнадцать, в такой же одежде, что и часовой под кустом, прятались за грудой картонных ящиков и прочего крупногабаритного мусора, особенно щедро наваленного по краю сквера, у проезжей части. Тускло поблескивали автоматы, у двоих были гранатометы. Рядом с бойцом, прятавшимся чуть поодаль, лежала внушительная труба ПЗРК. Это явно были городские партизаны, что и подтвердилось минуту спустя.
Из-за угла выехал приземистый танк оккупантов. Позвякивая и погромыхивая, в крошку давя асфальт, он величаво двигался к какой-то своей цели. До кучи грязных мокрых ящиков ему не было никакого дела. А зря. Бабахнуло, в толстую броню впился огненный палец. Танк содрогнулся, окутался дымом, из-под башни полыхнуло. Люк откинулся, но появившийся танкист тут же был срезан очередью. Больше никто не вылез. Зато вылетевший из-за того же угла джип принялся поливать засаду из пулемета. Выстрел второго гранатомета перевернул его, оставшихся в живых солдат посекли автоматные очереди и осколки ручных гранат. Над головами загудело — появились вертолеты. Их ждали — партизан с ПЗРК уже навел свой инструмент. Ракета ударила в корпус, машина взорвалась в воздухе. При этом Варнава вспомнил веселые фейерверки, часто устраиваемые здесь в то время, когда он покинул свою Ветвь…
Со всех сторон к месту боестолкновения неслись патрули. Партизаны готовились к отступлению. Один из них недвижно лежал на земле, двое были ранены. Труп оставили на месте, один раненый мог идти самостоятельно, но второй сидел на земле, держась за живот. Потом тихо повалился на бок. Партизаны переглянулись, один подошел к потерявшему сознание и снял шапочку, из-под которой рассыпались белокурые волосы. Это была девушка. Гела.
Подошедший расстегнул ей куртку и задрал кофточку. Глянув, покачал головой и вытащил пистолет. В этот момент Варнава обездвижил и его, и других инсургентов, а заодно и оккупантов, отрывших было бешеный огонь. Подскочив к окаменевшей группе, склонился над Гелой. Аслан уже был рядом. Поглядев, оба одновременно покачали головой, точь в точь как тот партизан. Пулеметная очередь насквозь прошила живот.
— Конец, — проговорил Варнава.
