носаты и усаты, причем громадные усы щегольски подкручивали, так, что те почти смыкались со внушительными, опущенными к вискам бровями. Головы брили, оставляя посередине полосу волос, торчащих наподобии гребня. Широкоплечие фигуры с осиной талией затянуты были в нарядные синие куртки, препоясанные ремнями, также покрытыми бляхами в виде фантастических зверей. На поясах висели войлочные футляры с причудливой формы луками, короткие мечи и хищного вида чеканы, а в руках держали они деревянные щиты, оплетенные кожаными полосками. С плеч спускались короткие бурки из леопардовых шкур. Экстерьер дополняли красные шерстяные штаны, заправленные в высокие синие сапоги из войлока.
— Мои гвардейцы, — представил Аслан.
Было их человек десять-пятнадцать. За ними следовала влекомая лошадью еще солиднее кибитка, почти такая же, что сжег Аслан, только чуть поменьше. Несколько лошадей шли без всадников.
— Семикратный свет над вами, господин! — почти хором пропели они, спрыгивая с коней и сгибаясь перед Асланом в низких поклонах.
— Вам слава, герои! — важно отвечал он на том же языке, в нашей Ветви никому из Кратких неизвестном. — Я еду к своему очагу.
— Так, господин, — пробасили воины и без лишних слов стали собираться.
То есть, они подвели к Аслану и Варнаве лошадей, на которых оба сноровисто запрыгнули. Что касается так и спящей Гелы, ее «гвардейцы» бережно подняли и осторожно положили в кибитку. Тем временем Аслан соорудил для себя и Варнавы местные костюмы, примерно такие же, как у «гвардейцев», но богаче украшенные. Кортеж тронулся.
— Ты тут живешь? — поинтересовался Варнава, с интересом и не без удовольствия оглядываясь вокруг, вдыхая свежие ароматы весенней степи.
— Гораздо реже, чем хотелось бы.
Аслан выглядел теперь довольным, похожим на большого щенка, которого отпустили поноситься по лугу. Вроде даже и помолодел, не внешне, а словно изнутри озарился юной энергией.
— Обычно дел столько, что никак сюда не дойду. Но когда добираюсь, душой отдыхаю.
— Тут что же, совсем безопасно? — спросил Варнава, искоса поглядывая на
появившийся неподалеку на холме небольшой отряд всадников.
Они были совсем не похожи на аслановых «гвардейцев», а скорее будили книжно- кинематографические ассоциации: горбоносые темные профили, жестокие раскрашенные лица, перья в глянцево-черных волосах… Неподвижно наблюдали за процессией, не делая попыток напасть, но выглядели грозно. Люди Аслана посматривали на них с вызовом.
— Эти-то? — небрежно махнул рукой в сторону чужаков Аслан. — Эти да, эти и скальп снять могут. И сняли бы, да только против моих ребят у них шансов нет. А против меня — подавно. А так — Ветвь как Ветвь, с войнами, мирами и всем прочим. Тем и хороша…
— Варнава, скажи-ка лучше, — заговорил он на другую тему, — что ты с теми гадами в Музее сотворил?
— Да ничего особенного. Аннигилировал одежду и составил художественную композицию «свальный грех». Думаю, когда их начальство прибудет, посмотрит с интересом…
Ехали довольно долго — Аслан в своей Ветви тоже не любил магии, предпочитая полезные здоровью нагрузки. Говорили на разные темы, часто замолкали, отдаваясь гипнозу ритмичного аллюра. Один раз Варнава подъехал к кибитке и убедился, что девушка так и не проснулась. Во сне лицо ее было совсем детским.
— А знаешь ли, — со скрытой насмешкой обратился он к Аслану, — что предстоит тебе в ближайшее время?
— И что ж такого страшного?
— Придется тебе греть очень много воды, — расхохотался Варнава.
Аслан отметил про себя, что впервые после Шамбалы слышит его смех.
— Дивы его искусай! — чертыхнулся Аслан. — А я и не подумал… Ну ничего, приедем в курень, традиционную баньку велю устроить, надеюсь, ей понравится.
Взобрались на невысокую возвышенность, внизу открылся курень. По периметру поселения располагались телеги, точно такие же, как та, на которой привезли Гелу. Невдалеке пасся табун лошадей, из-за ближних холмов доносилось баранье блеяние, особняком держалась кучка важно жующих верблюдов.
В отдалении яро блестело под солнцем небольшое озеро, в которое впадали бодро журчащие ручьи, текущие со стороны гор.
Самая большая юрта, белоснежная, напоминающая огромную сахарную голову, возвышалась посередине. «Не меньше, чем на восемь решеток. Ханская…», — прикинул Варнава. Вход охраняли два «гвардейца».
Сновали женщины, выполнявшие какую-то домашнюю работу, носились дети. Мужчин, кроме стражей у большой юрты, было не видно. При виде Аслана с гостями и свитой обитатели поселка бросали дела и склонялись в поклонах. Впрочем, особого подобострастия, а тем более, страха в них не чувствовалось. Скорее, радость от приезда главы семьи. Они смело обращались к Аслану с приветствиями и какими-то своими делами, а тот на ходу добродушно отвечал им, иногда ненадолго останавливая коня, чтобы перекинуться с просителем словом.
— Ты тут хан? — спросил Варнава.
— Да нет, — отвечал Аслан. — Нечто вроде духовного лидера, что ли… Такой полпред неведомого… Хотя не жрец и не шаман. Вожди есть, меняются, но все ко мне приходят и изъявляют покорность. Вообще, власть у них только военная, когда мир, куренями кочуют, розно. А сейчас мир, судя по всему…
— Неплохо устроился — должность хорошая, работы никакой. Да еще на рабочем месте можно не присутствовать, — съязвил Варнава.
— Ну, это как когда… А вообще, ты прав, да, нравится мне тут.
Они подъехали к белой юрте. Стражник поклонился и откинул закрывающий двери войлок. Следя за ногами, чтобы не задеть порог — что было бы страшным оскорблением жилища — вошли внутрь. Юрта оказалась еще более просторной, чем обещал вид снаружи. Прямо перед ними был выложенный камнями, жарко полыхающий круглый очаг, посередине которого булькал бронзовый котел, издавая сытный аромат мясного варева с травами. За ним виднелось широкое низкое ложе из бамбука, заваленное мехами и шелковыми подушками, на которых играли блики от очага. Кровать явно была родом со Срединной равнины, как и остальная мебель — столики, сундуки и кресла. Справа от ложа был небольшой поставец с несколькими иконами, подсвечниками и лампадами. На сей раз, Варнава первым сотворил крестное знамение, за ним это сделал Аслан.
Ступая по войлочным коврам, покрытым яркими аппликациями, Варнава подошел и сел на низенькую табуретку перед алтарем, демонстрируя отличное знание этикета. Аслан удобно устроился на ложе. Следом за ними внесли спящую Гелу, хотели положить на груду мехов с противоположной от ложа стороны очага, однако Аслан указал на другую кровать, слева. «Гвардейцы» водрузили туда девушку с большим почтением.
В жилище было уютно и спокойно. Варнава с интересом рассматривал утварь, оружие, части упряжи — все дорогое и изящное, и, по большей части, не местного производства.
— Военная добыча, — пояснил наблюдавший за ним Аслан.
— Еще и воюешь?
— Изредка… Когда крайняя необходимость.
— А это скальпы? — спросил Варнава, указывая на свисющие с решетки пряди ломких волос.
— Угу, — кивнул Аслан. — Убил человека, снял скальп, в юрте повесил — интересно, красиво…
Он хлопнул в ладоши, и бесшумно вошедшие в юрту женщины стали наполнять фарфоровые чаши кумысом, подавая их хозяину и гостю. Те, глядя в огонь, молча потягивали слабый кисловатый напиток.
— Аслан, у тебя водка есть? — спросил вдруг Варнава.
— Ты с ума сошел! — с готовностью отозвался тот. — Как же без водки? У меня тут все есть, чего, по идее, быть не должно…
— И лимон? — раздался вдруг слабый, но уже насмешливый голос.
