Инка подвезла до подъезда меня.
– Завтра с утра поеду на Петровку повидаться с Володей и передать ему вещдоки. А ты сиди и жди моего звонка, сразу после этого отправимся по прописке Звягинцева соседей трясти, дворников, домоуправление… Кто-нибудь да знает, где их чертова дача!
– Да, приперло… Ждать добровольного приезда не получится, – согласилась Инка. – Только я на одиннадцать в салон к крутому парикмахеру записана… За месяц записывалась! Не успею? Отказаться?
Ничуть не сомневаясь, что для Инессы дело на первом месте, я категорически воспротивилась:
– Зачем отказываться-то? К двенадцати закончишь, к обеду приедем по адресу. Самое оно! Кто по домам сидит, а не на работе, только к этому часу и начинают внятно соображать.
Как всегда время близилось к полуночи. «Когда же я буду работать?» – с отчаянием подумалось мне. Достав рисунки, я улеглась в кровать. Поскольку вопрос со спорными зверями я не прояснила, то выбрала картинки с очевидными, на мой взгляд, животными и решила сочинить хотя бы пару четверостиший из двенадцати. Сцены сна идейно были мне очень близки и вдохновляли, поэтому без особых проблем, «как на духу», родились два чудесных стишка: «Чтоб всю зиму спали сладко братья – медвежатки, приготовила им мама мягкие кроватки» и «Под могучим под стволом спрятался ежиный дом, лишь ежата с мамой знают, до чего уютно в нем!». Весьма довольная собой, я решила утром связаться с Неволькиной, разузнать про неведомых зверей и выслать ей по электронке готовые вирши. Ощутив себя ежонком-медвежонком, я блаженно зевнула и уплыла в царство Морфея…
Не успела я, проснувшись, набрать номер Володи, как он позвонил сам и с места в карьер спросил:
– Что пропала? Висишь у преступников на хвосте?
– Куда там… – вздохнула я. – Расследование без пяти минут зашло в тупик, а похитители вообще обнаглели – Звягинцева частями шлют.
– Кк-какими частями? – опешил Петров. – Значимыми?
– Да нет, пустяковыми, но все же. Прядь волос и записку с угрозами прислали. Найдешь для меня время? Хотела подскочить, волосы на экспертизу отдать.
– Ты еще спрашиваешь! Я и не по службе для тебя всегда свободен, а уж по такому делу… Только поторопись, хорошо бы волосы в лабораторию до двенадцати отдать.
– Лечу! – пообещала я и начала спешные сборы.
Варя одной рукой кофе, второй я отправляла Тамаре по электронной почте гениальные четверостишья. Результат превзошел все ожидания – кофе убежал, а четверостишия зачем-то ушли к папиной знакомой писательнице, чей адрес я случайно вставила из адресной книги вместо неволькинского. Писательница явно решит, что дочь в отсутствие родителей сбрендила, подумала я, но объяснительного письма отправлять не стала – поджимало время. Наконец я справилась с кофе и почтой, оделась-причесалась и пулей вылетела на улицу. Безумно хотелось сесть в родную машину, но по самым оптимистическим прогнозам из сервиса ее можно было забрать дней через десять. Решив не испытывать судьбу частным извозом и не начинать день с толкотни в общественном транспорте, я дошла до стоянки такси, села в свободную машину и направилась на Петровку.
Доехав до места, я набрала Володе на сотовый:
– Выйдешь или выпишешь пропуск?
– Если есть возможность насладиться прогулкой по бульвару с прекрасной девушкой, а не париться в кабинете, угадай, что я выберу?
– Бульвар, наверное, – предположила я.
– Ответ неправильный. Ключевые слова – прогулка с прекрасной девушкой!
Не заставив меня долго ждать, Петров бодро выбежал из конторы. Я, как всегда, невольно им залюбовалась… До чего же он был хорош – высокий синеглазый брюнет в стильных остроносых черных ботинках и элегантном спортивном черном же плаще! У некоторых людей есть особый дар – всегда выглядеть элегантно, особо своим внешним видом не заморачиваясь. И Петров, несомненно, этим даром щедро наделен. Он никогда не уделяет чрезмерного внимания внешности и гардеробу, просто предельно аккуратен во всем. Его обувь всегда идеально вычищена, а одежда – выглажена, подбородок чисто выбрит, а волосы хорошо подстрижены. Вроде бы никаких особенных усилий, а результат – блестящий.
Он взял меня под ручку, и мы устремились вверх по бульвару. Сердце взволнованно забилось, захотелось просто идти и идти, слушать чириканье птичек, наслаждаться прогулкой, а потом сесть на лавочку, взять его за руку, посмотреть в глаза и … Лирические грезы были пресечены самым жестоким образом:
– Черт!!! Опять! Кто придумал этих птиц?! – заорал Петров.
Я изумленно посмотрела на Володю и изо всех сил постаралась не заржать как полковая лошадь. Если птицы могут обгадить с ног до головы, то именно это они с ним и проделали. На черных волосах, плаще и ботинках лежали обильные белые кучки…
– Ты видела?! Ну почему всегда меня?
– Ты будешь очень богатым, – сдерживая рвущийся наружу смех, пообещала я Володе.
– Ну-ну, – скептически ответил тот, доставая из кармана бумажные платки и приступая к очистке.
Что примечательно, на мне не было ни брызги, ни капельки, хотя шествовали мы рядом, под ручку. Имелась у Петрова эта загадочная особенность – попадать под птичий прицел. Может, птицы его за что-то ненавидели, а может, наоборот, любили и старались таким вот доступным им способом притянуть к Володе несметное богатство – оставалось только гадать. Но гадили они на него исправно, с самого Володиного детства, никогда не обходя вниманием. Я и сама уже далеко не в первый раз становилась свидетелем подобных выходок коварных пернатых, поэтому у меня нет оснований не доверять фантасмагорическим рассказам Петрова о том, как на балконе в приморской гостинице его «расстреляла» целая стая чаек… Так что поговорка «Хорошо, что коровы не летают» особенно глубоко и уместно звучит именно в его устах.
– Если и впрямь стану таким богатым, как мне сулят тонны птичьего навоза, непременно подарю тебе все, что захочешь, – торжественно пообещал кое-как почистившийся Володя и со знанием дела заметил: – Надо, пока не засохло, водой все это хозяйство замыть…
Зная, как он ненавидит неопрятность, на самом деле я от души ему сочувствовала. Поэтому, чтобы не заставлять его маяться, быстренько изложила новости, отдала конверт и распрощалась. Свидание, как всегда, получилось мимолетным…
Что ж, пора было вплотную заняться расследованием. Я решила, что нет никакого смысла возвращаться домой, чтобы вместе с Инкой ехать по адресу Звягинцева, и набрала ее номер.
– Эй, ты освободилась? Стилист не разочаровал?
– Представляешь, не срослось… Утром позвонили из салона, страшно извинялись, сказали, что его на какое-то супермероприятие дернули. Обещали, правда, что на днях обязательно найдут удобное для меня время.
– Может, не судьба? Сходи-ка ты лучше к нашей Светке – старый конь, как говорится, борозды не испортит! Хотя, если сравнивать с лошадями, Светка скорее все же молодая кобыла…
– Не-а, я загорелась именно к нему попасть. Такие стильные стрижки делает, закачаешься!
– Ладно, давай через час у дома родителей Звягинцева встретимся. Успеешь?
– Не вопрос.
Судя по адресу, дом родителей Олега находился неподалеку от метро «Серпуховская». Утренний наплыв пассажиров сошел на нет, и я очень быстро доехала на метро до места. Теперь следовало отыскать переулок и дом. У меня в смартфоне есть карта города – набрал адрес и весь расклад как на ладони. Проделав эту нехитрую операцию, я четко определила месторасположение дома и неторопливо двинулась к цели. В хорошую погоду очень приятно прогуляться по старым московским улочкам, пройтись по уютным дворам и зеленым скверам.
Двор родителей Олега оказался не исключением – типичный для этого района, чистый и обустроенный всякими нужными для детей и зверей площадками и палисадниками. Группа таджиков в кислотно-оранжевых фартуках без устали подметали и без того чистые дорожки. Три кирпичных добротных шестиэтажных дома радовали глаз своей ухоженностью. Такое жилье не относится к разряду «элитного», но на сегодняшнем рынке московской недвижимости котируется весьма высоко.
Я нашла нужный подъезд и присела на лавочку. Инка еще не подъехала, и я решила воспользоваться паузой и созвониться с Неволькиной.
