Кто за ним там ухаживать будет?
— Да я бы с удовольствием…
— Нет, дорогая Эмилия, вы уж тут на хозяйстве оставайтесь, хорошо? А Фабио не особенно нужны дипломы разные. Он и так за свои микстурки деньги получает. А в отношении себя я даю вам честное слово — вот вернусь в Париж и обязательно покажусь хорошему доктору. И сразу телеграфирую вам, что я абсолютно здоров.
Но в Париже его ждал совсем другой сюрприз. На автоответчике была записана просьба Марьяши принять ее в самое ближайшее время. Откладывать встречу на завтра он не стал. Тут же перезвонил:
— Как я рад тебя слышать, ты уже вернулась из дальних странствий? Поездка удалась?
— О, да. Я познакомлю вас с замечательными людьми, только постарайтесь не откладывать нашу встречу.
— Конечно, дорогая, я только что от Рамбалей. Перекушу, приму душ и в твоем распоряжении. Приезжай в офис часам к двум. Успеешь собраться?
— Угу, но я приеду не одна.
— Договорились, жду в два.
Алексей Алексеевич так увлекся сборами на встречу — хотелось произвести неплохое впечатление на русских, что не стал слушать другие сообщения. В этот день он так и не узнал, что Лоран его настойчиво разыскивает…
Глава 4
С утра в офисе творилось что-то невообразимое. Артур Артурович никак не мог принять окончательное решение по сотрудничеству с немецкой фирмой. Обычно в моменты таких сомнений его всегда выручал Порецкий. Мишаня все умел разложить по полочкам, вовремя предоставить нужную информацию, собрать факты и, если требовалось, улики не только «за», но и «против». Поэтому главе нашей корпорации ничего не оставалось, как принять почти готовое решение. Теперь ему приходилось действовать самостоятельно. А этого делать он, похоже, не умел. Что лишний раз подтверждало незаменимость Порецкого.
Его решение уволиться с работы привело Артура Артуровича в состояние легкого шока. Найти замену юристу такого полета, как Порецкий, было невозможно. С другой стороны, шеф понимал, что у Миши нет другого выхода — он ведь не в конкурирующую фирму уходит, а уезжает за границу, где ему предстоит вести сложный судебный процесс. Я старалась быть очень убедительной, когда объясняла шефу, кто является Мишиной клиенткой. Намеками, правда, но дала понять, что у Миши в этом деле есть не только профессиональный интерес, но и личный:
— Понимаете, Артур Артурович, с этой девушкой у Миши сложились довольно теплые отношения. Ведь он — джентльмен, поэтому бросить дело на полпути, это, значит, примерно то же самое, что бросить девушку перед лицом опасности.
— Как вы, Наташа, любите все драматизировать. Неужели с ее капиталами во Франции не найдется хорошего юриста?
— Самый хороший адвокат, который знает все тонкости дела и много лет работал на эту семью, уже благополучно переметнулся на другую сторону. И у нее вся надежда на Порецкого, тем более что он уже успел собрать большой материал.
А пока он собирал этот самый «большой материал», я был в полном неведении, ждал Мишу, тянул до его возвращения принятие такого важного для фирмы решения! И вы, голубушка, не соизволили даже поставить меня в известность, что в один прекрасный день Миша напишет заявление об уходе в связи с тем, что он, видите ли, джентльмен.
Артурчик начал «закипать». При всем уважении к Порецкому имидж фирмы для него был значительно важнее. И тут в голову мне пришла гениальная идея:
— Да поймите же вы, наконец, — я разошлась не на шутку, — что если Миша выиграет этот процесс, то он уже будет не просто хорошим юристом, а специалистом международного уровня. Знаменитостью, если хотите. А если он пару раз в каком-нибудь интервью обмолвится словом, где он до сего времени работал, то наша фирма моментально станет популярной. Тогда уж вам не придется голову ломать над тем, работать нам с немцами или нет.
— Почему это?
— Да потому что отбою от разного рода предложений не будет. Мы, как в кино, наутро проснемся знаменитыми. К нам не только немцы, но и австралийцы в очередь встанут.
Я и сама так поверила в то, что говорила Артурчику, что уже не могла остановиться. «Остапа несло». Шеф слушал меня с открытым ртом и, похоже, тоже поверил:
— А точно об этом деле напишут в газетах?
— Еще бы! И не только в газетах, но и по телевидению покажут, и в Интернете, и в…
— Так, может быть, мы и не будем Порецкого увольнять? Оформим просто отпуск без содержания?
— А давайте отправим его, например, в отпуск для работы над диссертацией. Так же, наверное, делается?
— А я знаю? Нашла, кого спросить, звони юристам…
В результате моего эмоционального общения с Артуром Артуровичем Мишаня из подлеца, бросившего родную контору в сложное время, превратился в героя. Заодно и место в фирме сохранил. Если в Париже все печально закончится, ему будет где на кусок хлеба заработать.
Я тут же бросилась звонить Светлане Алексеевне, чтобы сообщить хоть одну приятную новость.
У нее новости были похуже. Миша прислал ей письмо по электронке, где подробно описал свою встречу с Орловым, и просил ее кое-что уточнить.
Алексей Алексеевич заметно волновался перед встречей да и чувствовал себя неважно. «Сегодня наконец-то все решится, — успокаивал он себя, — надеюсь, мы расставим все точки над „i“. Узнаю, что это за таинственные русские, претендующие на часть наследства, объясню Марьяше, что легко могу опротестовать завещание ее милой бабули в пользу Полины, поторгуюсь немного с ней, а затем и за Полину примусь. А то, гляди-ка, разошлась как! Анри звонит без моего ведома, условия выдвигает, глупая. Не понимает, что условия выдвигать в ее непростой ситуации могу только я». Его размышления прервал стук в дверь кабинета.
Орлов сказал: «Войдите!»
На пороге стояла заметно похорошевшая Марьяша в окружении целой делегации незнакомых мужчин.
Молодой парень, сидевший в инвалидном кресле, чем-то напоминал Фабио. Нет, не внешностью — Фабио был невысоким, худеньким юношей, а этот, напротив, крепкий, широкоплечий, но что-то неуловимо общее было в выражении глаз, в посадке головы. На какое-то мгновение он даже проникся к инвалиду симпатией, но тут же постарался прогнать это чувство.
Мужчина, который вкатил коляску в комнату, скорее всего, был отцом инвалида. На вид лет пятидесяти, хорошо сложен, в дорогом костюме. Конечно, морщин на лице многовато, мешки под глазами, но в целом выглядит бодрячком. И руки сильные — рукопожатие у него было ого-го. На деревенского пьющего мужика, каким его описывал Гуляев, совсем не похож. «Да, такой крепкий и, судя по всему, работящий мужик от конюшни не откажется, — подумал Орлов. — И уж во всяком случае, будет в „Пристанище Мавра“ более уместен, чем этот горе-художник Абду».
А вот третий из окружения Марьяши, который слегка поддерживал ее за локоток, судя по всему, орел.
«Видимо, это тот самый Порецкий, — анализировал вошедших Алексей Алексеевич, — с которым мне, возможно, придется биться. Физически я ему, конечно, проигрываю, а вот с профессиональной точки зрения — еще вопрос, кто кого?»
На правах хозяина он любезно предложил им устраиваться поудобнее, так как разговор предстоял долгий.
— Алексей Алексеевич, позвольте представить вам моего друга Михаила Порецкого, — начала Марьяша, — он помогал мне в России. Если вы не возражаете, все остальное он расскажет сам. У него это лучше получится.
— Конечно, не возражаю, тем более что у тебя в последнее время появились от меня секреты. В Россию
