темно-синюю униформу: мол, забирай парня. Носилки перегрузили из одной машины в другую, белую и без опознавательных знаков. Санитар привычно запрыгнул следом, схватил какой-то широкий гофрированный шланг, спускавшийся с потолка, и ловко вставил в рот пациенту. Тот вздохнул, напрягся, выгнулся дугой, мучительно застонал… и вдруг расслабленно вытянулся. Дверь машины захлопнулась, отрезав его от внешнего мира. Все понимали: только что они видели своего приятеля в последний раз…
– Иди-ка сюда, – предложил обалдевшему от увиденного Тонику молодой лейтенант в форме, очень похожей на милицейскую. – Это ты за ними спустился?
Он молча кивнул. Пора было уходить отсюда, и совсем не хотелось отвечать на всякие вопросы.
– Давай присядем в машину. Надо поговорить.
– Зачем? – утомленно возразил Тоник. – Никакого криминала нет. Не твоя линия…
– Не рассуждай. Линия как раз моя. Объясни, как ты справился с призраками.
Возможно, здесь преследуют таких, как он. Возможно, их даже убивают. От усталости Тоник не мог рассуждать здраво, да и вообще уже не знал, чего ожидать от этого сумасшедшего мира. Потому настороженно ответил:
– Я ни с кем не справлялся. Только нашел людей и привел их к выходу.
– Твои спутники уже опрошены, – сообщил лейтенант. – Так что я в курсе ваших похождений.
Что теперь? Пока что он настроен вполне дружелюбно. Но и жутковатый доктор, выманивший еще живое тело для своих сомнительных экспериментов, тоже приятно улыбался… Тоник выпалил:
– Пользуясь правом, предоставленным статьей 51 Конституции, я отказываюсь от дачи показаний… тьфу, объяснений. Потому что хочу спать. Давай завтра, хорошо?
Возможно, в этом мире нет статьи 51 Конституции, или она совсем о другом. Хотя, судя по реакции милиционера, есть, и точно такая же. Он понимающе спросил:
– Ты из органов?
– Нет, – ответил Тоник. – Но работал когда-то спасателем. В другом городе. В совсем другом, – пробормотал он.
– А сейчас чего не работаешь? – Лейтенант плюхнулся в машину и открыл пассажирскую дверцу Тонику. Тот был вынужден сесть рядом. – В нашем городе спасатели нужнее, чем где бы то ни было!
– Потому что я здесь оказался случайно и временно.
– А если подробнее?
– Неохота. – Тоник зевнул. – Давай, действительно, завтра?
Лейтенант критически оглядел его пыльную и порванную штормовку, грязные джинсы, ссадину на пол- лица. Усмехнулся:
– Боюсь, завтра я тебя не увижу. Покажи-ка свои документы.
– Кто же в здравом уме берет с собой документы, если идет гулять? – разумно возразил Тоник.
– Тогда поехали к тебе домой. Заодно подброшу.
– Спасибо, не стоит, – он кисло улыбнулся.
– Значит, бомжуешь?
– А разве это запрещено?
По идее, их разговор закончен. Тоник взялся за ручку дверцы, сам ответил:
– Не запрещено. Ябомжую. Без документов, без прописки, в чужом городе. И завтра ты меня действительно не увидишь. Да оно и ни к чему.
Сейчас он уйдет, и пусть его только попробуют задержать. Но лейтенант не спешил прощаться:
– У тебя, видимо, редкий дар – ты же как-то справляешься с этими уродами. Яимею в виду призраков. Как ты это делаешь?
– Понятия не имею, само собой получается. Далеко не всегда.
– И ты хочешь просто так уйти? – изумился лейтенант. – Бомжевать?!
– А что?
Он пожал плечами:
– Если ты в самом деле был спасателем и если хочешь работать, я могу тебе помочь. Наш город – не то место, где можно безопасно, с удовольствием бомжевать. Да и не похож ты на этих…
Антон не знал, верить ли в неожиданный поворот судьбы.
– Поехали, пока не совсем поздно, – парень завел двигатель. – Постараюсь уже сегодня что-нибудь сделать.
Машина полетела по полупустым освещенным улицам. Лейтенант с усмешкой косился на застывшего в ожидании Тоника. Улыбнулся:
– Ты, значит, не местный?
– Нет. – Антон не отрывал глаз от дороги.
– Тогда пойми: мы здесь уже много лет живем на осадном положении. И, знаешь, если бы не помогали друг другу, давно бы вымерли. Сожрали бы нас всех. Или сбежали бы люди, как крысы. Одни так и сделали, другие просто отстранились от всего, типа, получают свое пособие – и довольны; а третьи пытаются спасти город. А документы твои… как-нибудь потом. Не самое важное сейчас. У нас всякое может произойти, из-за чего человек оказывается без документов, вот такое неудачное для бюрократов времечко…
Машина выскочила на набережную, проехала по освещенной аллее. Тоник еще раз удивился, насколько все изменилось: этого места он не узнавал. А дорожка уперлась в светлый двухэтажный особняк. Табличка над дверью: «Служба спасения». Машина остановилась около входа.
– Идем, – лейтенант первым вышел из машины. – Быстренько разберемся с формальными моментами, заодно сегодня здесь переночуешь. Приятно познакомиться: Иван Мартынов, дознаватель…
24
– Попали… – Коля метался по комнате, каждый раз останавливаясь у двери и в отчаянии пиная ее. – А все вы!
Серега сидел на окне, прислонившись к стене, и дремал – или притворялся. Ника безучастно наблюдала за нервным воришкой.
– Зачем он трогал эту гребаную дверь?! Друзья у тебя дикие, и сама ты странная…
– Я-то чем странная?
– Да если бы я тебя не знал, а случайно встретил на улице – давно бы уже ограбил! Сумочку дернул или по башке ударил в подворотне.
От такого откровенного заявления Ника потеряла дар речи.
– Ты ходишь, как настоящий лох!
– Вот, спасибо! – оскорбилась она.
– Пожалуйста. Нет, в самом деле. Видел я как-то тебя на улице, пока ты еще с нами жила. Идет чувиха мутная, смотрит куда-то в облака, размахивает сумкой, задевает всех. Я понимаю – типа, человек искусства, но нельзя же так! Да и деньги мне, согласись, нужнее, чем тебе. У тебя вон хахаль есть.
– Он мне просто знакомый. Может, этот футляр – последнее, что у меня осталось, – предположила она.
– Ну а мне что – помирать?! Я бы продал эту музыкальную дребедень и первым делом купил хлеба всякого, но вам, благополучным, не понять.
– Хлеба, пива, рыбки, водочки… – насмешливо уточнила Ника. – Вместо того чтобы попытаться что-то делать реальное, ты решил жить за чужой счет. Стащил инструмент, который не смог бы продать и за десятую часть его реальной стоимости! Да и что ты знаешь о жизни благополучных музыкантов?! Что я никак работу не могу найти, это ты знаешь? Без документов никуда не берут! Мне точно так же жрать нечего!
«Мы, все трое, не понимаем друг друга, – подумал Серега, не открывая глаз. – Я тоже всего этого не знаю, мне чужды и Ника с ее новым жизненным опытом, и ее оппонент. Но здесь, в запертой комнате, особенно заметно, что стена наша – прозрачна…»
За окном тем временем садилось солнце. Устав спорить ни о чем, они наблюдали, как красный диск, предвещающий на завтра хорошую погоду, скрывается за безоблачным горизонтом.
– Как-то же надо выбираться. – В голосе воришки зазвучало отчаяние.
– Давайте пожар устроим, приедут пожарные… – выдвинула Ника очередную бредовую идею.
– И сами сгорим? – невесело усмехнулся Сергей.
