Женька так играла…
– Ты сошла с ума? – поинтересовался он утром. – Люди спят вообще-то, а ты концерты устраиваешь.
– Бедные люди, – фыркнула Ника. – Замучила я их… – и повернулась к проходящему мимо вахтенному: – Слушай, тебе ночью мешала моя музыка?
– Что ты! – Парень остановился. – Наоборот, ты здорово играешь!
– Так вот, – она смотрела на него, но говорила с Сергеем. – Если кто-нибудь пожалуется, обязательно скажи мне. Я не буду. У меня ночью лучше получается, но если мешает…
Никак у Сереги не выходило установить контакт с Никой. Это была не Женька. Другой человек, далекий и, кажется, не доверяющий ему. Женька повзрослела, пройдя через смерть…
Днем она бегала в поисках работы, возвращалась усталая, мрачная, задумчивая…
– А ты бы в филармонию сходила или в какой-нибудь музыкальный театр. Или в Мариинку.
– Ага, чтобы меня оттуда выгнали без документов!
В самом деле, может, и не выгнали бы. Но Ника ни разу не рискнула попытаться сыграть при солнечном свете. Опасалась, что, если не сможет – память никогда не вернется…
Она в самом деле не доверяла Сереге, потому что чувствовала – он сказал не всю правду. Коляну, малолетнему воришке, она верила гораздо больше.
Они тренировались на «Иллюзии» весь день. Ставили спинакер, отрабатывали маневры – готовились к соревнованиям. Когда Серега не дежурил, ему больше нечего было делать – и это позволяло много времени уделять новой яхте. Вернулись в клуб, когда солнце только начало опускаться к горизонту. Под защитой берега, в длинной бухте ветер почти умер, потянуло городскими запахами, дала о себе знать обычная летняя духота. Серега отдал руль Нике и налил
– Чего? – обернулся Сергей.
– Да ничего. Видел бы ты со стороны свое лицо… знаешь, я пойду к Кольке.
Серега возмутился:
– Да где ты его найдешь?! Он же бомжует!
– Найду. Он сказал, где его можно найти.
– Зачем тебе Колька? Зачем тебе вообще все эти криминальные личности?! Что, понравилось с ними жить?!
Ника отвернулась. Если бы они были не на воде – ушла бы…
Серега понял и сбавил обороты:
– Если ты хочешь найти… того парня, который тебя искал… то… я должен тебе сказать.
– Что?!
Если сейчас он опять ей соврет, пути назад не будет.
– Он как раз и убил тебя. Понимаешь?!
Ника рывком встала. Она ничего не помнила и не могла помнить. Но… гонимая очень слабым ветром, «Иллюзия» как раз проходила мимо чужого бона, и Ника молча выпрыгнула на деревянный настил. Не оглядываясь, пошла прочь. «Вернется», – подумал Сергей. Альт остался на борту – значит, вернется. А потом присмотрелся – нет, альт она взяла с собой, оставила только пустой чехол…
Кольки действительно не было ни в их старой квартире, ни на чердаке, ни в кафе, расположенном в доме напротив. Не было его и по другому адресу, недалеко от дома Мишаниных родителей. Зато в их квартире были распахнуты все окна, и Ника на всякий случай ушла оттуда побыстрее – не хватало только, чтобы Мишаня ее увидел. Прошлась по Невскому, завернула в Катькин садик – никого из прежних знакомых. Хоть бы догадалась расспросить тогда Колю, как выглядел этот загадочный Тоник. На всякий случай она решила заглянуть на Московский вокзал.
Вокзал поразил девушку – хоть она и не помнила, как он выглядел раньше. Грязный зал, залитый тусклым электрическим светом, застоялая вонь. Кругом – бездомные, и никто не обращает на нее внимания. За стеклянными дверями – пустой, безлюдный перрон. Страшно, бесприютно, безнадежно. Наверное, так же чувствовал себя Тоник, оказавшись на этом вокзале. Вряд ли он сюда вернется. Ника растерялась: она не знала, где еще можно попробовать поискать. Потом рассердилась: если он помнит о ее прошлом, то почему до сих пор не пришел в яхт-клуб?! Серега говорил, что она и раньше занималась парусным спортом…
Может, Серега наврал?
Но одно Ника знала точно: она играла на альте. Значит, Тоник будет искать ее в театрах – а их так много, бесконечно много в этом городе!
Совсем под вечер она вернулась на Васильевский остров, вышла из метро. Стемнело. Переулками Ника выбралась на Среднегаванский проспект и медленно побрела к бывшему своему дому. Она переночует в квартире на втором этаже, как в прошлый раз… будет ночь, музыка, рассеянный лунный свет.
Фонари еще не включили, и в полутьме дом казался еще более заброшенным, угрюмым, необитаемым. Ника нырнула в кусты, к своей лазейке. Вздохнула свободнее, оказавшись на пустыре, заросшем травой. Быстро, чтобы не увидели из соседних окон, скользнула к парадной.
Дверь в квартиру по-прежнему была приоткрыта. Ника зашла в знакомую комнату и села на диван. Сначала не понимала, что же не так, потом поразилась. Сегодня дом действительно был пустым. Привидения покинули его – словно никогда и не появлялись.
«Как же это?!» Она положила альт на диван и, ступая на цыпочках, чтобы не потревожить глубокую, давящую на уши тишину, вышла из комнаты.
Пустые квартиры. Где-то, как и в той, в которой обосновалась Ника, осталась мебель, где-то – только пустые стены и короткое эхо, просыпающееся от малейшего шума. Но – по-прежнему ни души.
Привидения исчезли. «Так и иди…» – сказали они ей, но куда идти? Ехать на Ладогу, искать моторную лодку? Ту «казанку», что несла ее сквозь туман?
…Откуда-то пришло жуткое воспоминание, пронзительно-яркая картина. Белый, словно светящийся, напоенный невидимым солнцем глухой туман. Ровный круг бирюзового неба над головой. «Казанка», ржавая, со старыми гнилыми стланями. И – шепот…
Там – ее настоящая жизнь. Там она все вспомнит. И тогда старый альт в руках и древняя «казанка» обретут свое истинное значение…
Все смешалось в голове. Была ли она, та лодка? Что было на самом деле, а что только привиделось?
Становилось все темнее, она не сразу заметила, что уже почти ничего не видит. Но потом решила, что пора бы вернуться в свою комнату. С трудом отыскала нужную квартиру, в последний раз споткнулась о низкий порог, и… застыла в дверях.
Альт исчез. Ника растерянно подошла поближе к дивану. Грязный, полуразвалившийся, тот ли вообще… Может, все-таки спутала?
А внизу что-то отчетливо треснуло. Ника прислушалась, выбежала в коридор, слетела по лестнице, прыгая через две ступеньки, едва не переломав себе ноги. Кто-то пришел! Мельком отметила, что по- прежнему ничего не чувствует, значит, это не привидения… но зато хорошо слышит! Распахнула дверь подъезда и остановилась.
На площадке перед входом, где еще сохранился растрескавшийся асфальт, сидел немолодой мужик. Он пытался развести костер. Старая газетка словно таяла в его руках, пожираемая пламенем. Рядом лежали сломанный стул, дверца шкафа, столешница… и альт. Потом огонь лизнул сложенные кучкой томики какого- то собрания сочинений…
– Ты, деваха, что здесь делаешь? – без выражения спросил мужик.
– Это… мой был, – она беспомощно махнула рукой на альт.
– А-а-а. Ты здесь жила, – кивнул он. Протянул ей баночку пива: – Хочешь выпить?
Ника автоматически взяла баночку, вытерла ее сверху рукавом и, открыв, сделала большой глоток. Пиво было тепловатым, но не совсем противным: видимо, лежало где-нибудь в тени. Она робко сказала:
– Я заберу альт…
– Что, жалко стало? Да на здоровье. Подумаешь, деревяшка, – он пренебрежительно двинул к ней
