— А тяжести она у вас перевозит? — спросил энергичный хорек. Он все время подпрыгивал, столько в нем было энергии.
— Наверное, — сказала мышь. — Я не пробовала, но она очень сильная. Однажды я ее вывела на поводке гулять, а она увидела бабочку и как рванет за ней! Я упала, а она так и волокла меня. Километр. Или два.
— Что ж она у вас, совсем невоспитанная? — спросил хорек. Он подпрыгнул над любовью и потрогал ее задней лапой, но любовь не пошевелилась.
— Совсем, — ответила мышь. — Иначе разве б я ее отдала.
— А пороть пробовали? — хрипловато спросила черная крыса.
Мышь посмотрела на нее очень сердито. У крысы тоже были не хорошие руки. И хорек гадкий: это ж надо, трогать ее любовь задней лапой! Любовь и передней можно было трогать только с разрешения.
— На что же она у вас годится, такая необузданная? — спросила степенная тараканиха. Многочисленное потомство толпилось вокруг нее драчливой кучкой.
— Я не знаю, — сказала мышь. И озабоченно добавила: — Но в плохие руки я ее не отдам!
— И правильно, — гнусаво похвалил мышь серый грач. — Ею гордиться можно, какая она у вас выросла красавица! Зачем ее отдавать. Вы сами на нее не нарадуетесь.
Мыши стало неловко, потому что она совсем не радовалась своей любви.
Но по-другому она не умела.
А хороших рук так и не нашлось.
Мышь простояла на рынке до ночи, ноги ее разболелись, и мышь решила переночевать прямо на рынке, а домой идти с утра. Завернулась в листик, положила голову любви на пушистый живот и заснула.
А утром, проснувшись, мышь обнаружила, что спит на земле, а любовь куда-то подевалась! Мышь переполошилась. Одно дело — пристроить любовь в хорошие руки. Другое — вот так ее потерять.
Мышь бегала по рынку, звала любовь и переживала.
В глубине души у мыши была надежда, что любовь, сбежав, встретила прекрасного мужчину-мышь. И он кормит ее морковкой. А мышь сейчас найдет их обоих, и подойдет к прекрасному мужчине-мыши, и между ними вспыхнет светлое чувство. Они сядут на любовь, и она унесет их в дальние края. Мышь размечталась, в глазах ее запрыгали розовые зайчики. Но тут она услышала чьи-то всхлипы.
Мышь обернулась: на рыночном заборе сидела еще одна любовь. Такая же огромная. Но чужая. И очень грустная. Мышь подумала, что ее хозяин, наверное, тоже пытался пристроить ее в хорошие руки, но отчаялся и бросил любовь на произвол судьбы.
У мыши было доброе сердце. Она подошла к чужой любви, вытащила из-за пазухи припасенную морковь. Любовь схрумкала морковь и посмотрела на мышь с благодарностью и надеждой. Мышь вздохнула. От мысли о том, чтобы взять домой еще одну любовь, дрожали коленки и сосало под ложечкой.
И тут над ней что-то вспыхнуло. Как будто в воздухе сгорела коробка спичек. Мышь зажмурилась от неожиданности, а когда открыла глаза, то увидела, что ее, потерянная, любовь и эта, чужая, внимательно обнюхивают друг друга. А вокруг них висит облаком золотистое сияние.
Это было очень красивое зрелище. Величественное. Мышь так и села на хвост — до того впечатлилась.
А те двое нюхали, нюхали друг друга, а потом слились в один пушистый шар, поднялись в небо, зависли на небе розовым облаком, помахали мыши копытами и улетели в дальние края.
Мышь сидела, сидела. Ждала чего-то. Потом встала, попрыгала на месте, чтобы размять затекшие лапки. Вернулась домой, собрала какие-то вещички в рюкзачок и отправилась в дальние края сама. Ни с кем не попрощавшись. Одна. Пешком.
Мышь шла долго и по дороге сделала несколько Великих Открытий, но никому о них не рассказала, потому что ей бы все равно не поверили.
Никому — за единственным исключением. Там, в дальних краях, мышь познакомилась с одним мужчиной-мышью. И он ей понравился. Он был совсем другим, чем тот, о котором мечталось в розовых мечтах, но это оказалось совсем неважно.
Они вместе ходили в вечерний танцкружок, а потом пили чай в кафе, гуляли по ночным улицам и целовались носами.
О любви они не сказали друг другу ни слова.
Букет
Одной девушке подарили букет белых цветов.
Девушка пришла домой, налила воды в вазу, поставила цветы на кухонный стол и забыла о них.
А в цветах жили мошки. Сначала их было всего несколько, но потом они начали размножаться, размножаться, и их стало штук сто или даже больше. Они ползали по цветам и бурчали.
На кухне обитала еще большая зеленая муха. Не то чтобы она любила мошек, но коли уж они стали соседями, муха решила познакомиться. Она подлетела к вазе и села на цветок в ожидании, когда на нее обратят внимание. Но внимания не было. Мошки проползали совсем рядом, но не поднимали на муху головы, а бубнили что-то себе под нос.
Муха сидела, сидела, а потом крикнула:
— Эй, ребята!
На мгновение бурчание прекратилось.
Мошки одновременно подняли головы, посмотрели на муху. И опять поползли в разные стороны.
— Эй, ребята! — снова крикнула муха. — Я к вам, между прочим, обращаюсь! Я, между прочим, ваша соседка!
Реакции не было.
Муха вытянула лапку, поймала какую-то мошку за крыло и подволокла к себе.
— Как поживаешь, подруга? — спросила муха.
— Сегодня длинный день, — ответила мошка.
Муха приободрилась. Ведь это уже был диалог!
— Что, длиннее, чем вчера? — с сочувствием спросила муха.
— Вчера было душно, — ответила мошка.
— Да что ты! А я и не заметила.
— Старые чашки могут разбиться от неосторожного движения.
— Вот как?..
— Пол особенно блестит по утрам, — сообщила мошка.
Муха растерялась, разжала лапку, и мошка немедленно уползла.
Муха решила попробовать еще раз и поймала другую мошку.
— Как поживаешь, подруга? — спросила муха.
— Испытываю беспокойство, — сказала мошка.
— Прости, что я схватила тебя так неделикатно, — сказала муха. — Просто, знаешь, я живу тут, по соседству, и который день собираюсь познакомиться.
— Это было такое странное чувство, — сказала мошка.
— Когда кто-то хочет познакомиться? Ну, это естественное желание — знать своих соседей.
— Учащается дыхание, темнит в глазах.
— Прости, ну… хочешь, я тебя отпущу?
— Как будто огромная птица клюнула тебя прямо в сердце, — сказала мошка.
— Это ты загнула, — с сомнением сказала муха и разжала лапку.
Мошка немедленно уползла.
Муха решила попробовать в третий, последний, раз.
Она пропустила нескольких мошек, высматривая какую-нибудь особенно осмысленную. Но они,
