горшке, повязанном марлей, зарыв его в муравейнике.
На третий день после похорон Кася раскопала горшок, согласно завещанию. Муравьи дочиста обглодали косточки Геннадьевны. Среди костей Кася нашла вилочку и крючочек. Геннадьевна говорила, что при помощи крючочка можно приворожить любого мужчину, лишь зацепив его незаметно за край одежды. А когда мужчина надоест, нужно оттолкнуть его вилочкой, и он тотчас тебя разлюбит и оставит в покое. Кася спрятала сокровища в бюстгальтер, вернулась домой и прилегла на диван в счастливом предвкушении. Она раздумывала, кого из знакомых мужчин приворожить первым, и мысленно благодарила покойную подругу и желала царства ей небесного. Вскоре Касю сморил сон. Во сне она ворочалась и грудью раздавила лежащую в бюстгальтере вилочку. А хорошо, что не крючочек. Теперь у Каси есть одна попытка обрести счастье, но с кем — она еще не выбрала. Может быть, с Вами?
Александра Смилянская
Сказка о маленькой любви
Жили-были два адипоцита.
Адипоциты — это, как все мы знаем, есть жировые клетки.
Итак, жили-были два адипоцита. Один белый, один коричневый — два веселых адипоцита.
Маня и Ваня.
По крайней мере, они сами так себя называли. А если вы скажете, что клетки сами себя никак называть не могут, потому что современная наука все про клетки знает и сей факт отрицает, то давайте вы пойдете в цирк и будете смешить там людей уже за деньги.
А еще Маня и Ваня друг друга любили… Да-да, я помню, что они суть жировые клетки. Но пусть все молчат, потому что сказка моя! И не смеется пусть никто, потому что сказка о любви, а любовь — это совсем даже не смешно, вы уж мне поверьте. А кто возразит, что структурированная система биополимеров любить не может, так тот пусть пойдет и посмотрит на себя в зеркало.
И теперь, когда я вас убедила, мы вернемся к сказке.
Жили Маня и Ваня, надо признать, по-мещански. Ели, спали да информацией обменивались. И все больше не генетической, а так — кто с кем да когда, у кого митоз, у кого апоптоз и кого сейчас читать стоит. И никаких тебе забот, окромя стыдливо потереться друг о друга мембранами, вознести хвалу своей Верховной Тетке и завалиться в анабиоз до утра.
Так проходили дни и недели, пока в микрокосмос Мани и Вани не пришел Голод. Страшный Голод в виде постного супчика на основе сельдерея.
Гадский супчик, толку с него…
Маня и Ваня поначалу бодрились. Говорили, что, мол, мы любим друг друга, а значит, нам ничего не страшно в этом самом суровом из миров. Но они недооценили подлость сельдереевого супчика. Он был жидок, безвкусен, неумолим и абсолютно некалориен. День за днем наши герои расходовали свои скудные запасы, пока у них совсем-совсем ничего не осталось. Тогда они взмолились: не погуби, мол, нас Верховная Тетка, ведь мы еще так молоды и так мало сделали еще.
Но Верховная Тетка не слышала. Поскольку так же, как и вы, верила в науку, а не в любовь.
И вот однажды Ваня проснулся утром и увидал, что от любимой остался один только цитоскелет. И заплакал горько.
Потому что жировые клетки не восстанавливаются, да.
Маня очнулась от резких хлопков по мембране. Она медленно открыла глаза (или что там у нее было) и запустила механизм межклеточного узнавания.
— Очнись, любимая! — кричал Ваня. — Верховная Тетка прислала нам вишневый тортик. С кремом, любимая! И с ромовой пропиткой. Я тут принес тебе…
— С пропиткой? — слабым голоском уточнила Маня, и тут же сама почувствовала, что таки да, с пропиткой.
Подкрепилась и расцвела пуще прежнего.
Так что жили Ваня с Маней долго и счастливо.
Да и сейчас, собственно, живут и помирать не собираются.
Конечно, супчик из сельдерея изредка нарушает их гармонию, но они больше не боятся. Потому что теперь знают точно: у Верховной Тетки ни хуя нет силы воли.
Сказка про белого бычка
Ну что, мой маленький слушатель, рассказать тебе сказку про белого бычка?
Чего молчишь? Думаешь: «Ага, я ее сейчас попрошу: „Расскажи“, а она мне снова: „Рассказать тебе сказку про белого бычка?“ — и так до бесконечности?»
Так ты подумал? А вот и напрасно! Другие — да. Другие — они могут так банально отреагировать. Но только не я! Потому что я — оригинальная красавица, умница и великолепная рассказчица Что есть, то есть. Знакомые называют мой феномен эгоцентризмом, а я — адекватной самооценкой…
Ну да, я, конечно, отвлеклась, но что я могу поделать, если рассказывать про себя мне гораздо интереснее, чем про какого-то там бычка, пусть и белого?..
Ну ладно-ладно. Не заводись. Положи нож, подними руки, чтобы я их видела, и слушай.
«Маленький белый бычок лежал на мокрой земле нашего волшебного леса и дрожал от холода. Маленький белый бычок от сигареты „Parliament lights“. Жители нашего волшебного леса проходили мимо, не обращая на него ни малейшего внимания. Мало ли что белеет под кустом? Может, подснежник. В нашем волшебном лесу никто не удивляется сентябрьским подснежникам. Вот если весной, не приведи господь, подснежники появятся, тогда да. Тогда чрезвычайное положение объявят. И комендантский час еще, ну так, на всякий случай. А осенью — да сколько угодно. Вот и не удивлялся никто. Ну вырос мокрым сентябрьским утром подснежник под кустом магнолии — и зашибись. А то, что он дрожит и плачет, так это вообще в расчет не принимается. У нас в волшебном лесу все как один дрожат и плачут до самой смерти. Потом ржут, конечно, но ведь это уже потом.
Бычку отчаянно хотелось домой. И я его понимаю: смотреть на драконов в телевизоре — это совсем не то же самое, что смотреть на драконов в метре от себя.
А дома хорошо. Дома все родное. Лежишь себе в теплой луже дизельного топлива возле автобусной остановки и видишь, как в этой луже звезды отражаются. А то, что наступают постоянно, — да пускай! Только пусть наступает привычный, спешащий на работу менеджер среднего звена с пивным брюшком, а не какой-то изящный белый единорог.
Вообще-то наш волшебный лес не настолько волшебный, чтобы в нем единороги водились. Тем более — белые. Я уже молчу про изящных. Но для бычка они специально завелись. Чтобы добить, не иначе. Это я все к тому веду, что поначалу свою социальную и эмоциональную изоляцию от окружающего мира Бычок переживал необычайно остро. Так понятнее? Ну вот.
Но остро переживать что бы то ни было быстро надоедает. Поэтому Бычок для глубинного понимания и исследования одиночества как явления обратился к серьезным философским трудам, коих в нашем лесу — завались. Это правда. Вот, например, если вы никак не можете найти свой томик
