«Мидленд-Пасифик», близнецы Хиллард и Чанси Рот, якобы вели в городе переговоры с главами трех профсоюзов: Роты якобы в Вашингтоне, где опровергали перед сенатской комиссией жалобу «Мидпас». Сообщалось, что «Мидпас» просила «Юнион-Пасифик» выступить в качестве благородного рыцаря. Роты отстаивали правоту своих действий по реструктуризации «Арканзас-Саузерн». Представители «Мидленд- Пасифик» призывали всех заинтересованных жителей Сент-Джуда писать и звонить конгрессменам…
Дениз вышла из офиса на ланч, когда часть неба заволокло тучами и в квартале от нее взорвалась верхушка телеграфного столба. Она увидела ярко-розовую вспышку, дуновение грозы коснулось ее кожи. Секретарши с воплями неслись через парк. Дениз повернулась на каблуках и поспешно возвратилась со своей книжкой, сандвичем и сливами на двенадцатый этаж, где каждый день за двумя столами играли в пинокль. Она села у окна, но не стала на глазах у всех читать «Войну и мир» – это было бы демонстративно и недружелюбно. Дениз просто глазела то на творившееся за окном безумие, то на карточную игру в комнате.
Дон Армор развернул сандвич, посмотрел на кусок копченой колбасы, на горчицу, сохранявшую точный отпечаток хлеба, и пожал плечами. Небрежно упаковал сандвич обратно в фольгу и покосился на Дениз так, словно это она испортила ему день.
– Объявляю шестнадцать.
– Кто тут намусорил?
– Эд, – сказал Дон Армор, разворачивая карты веером, – ты поаккуратнее с бананами.
Эд Албердинг, самый старый из чертежников, фигурой напоминал кеглю, а седые его волосы курчавились, точно перманент на голове старой девы. Часто мигая, Эд жевал банан и напряженно всматривался в карты. Ошкуренный фрукт лежал перед ним на столе. Он отломил еще кусочек.
– В бананах ужас как много калия, – заметил Дон Армор.
– Калий полезен, – откликнулся сидевший напротив Ламар.
Дон Армор положил карты и мрачно воззрился на Ламара.
– Шутишь, что ли? Врачи дают калий, чтобы сердце остановилось.
– Старина Эдди истребляет по два-три банана в день, – вставил Ламар. – Как сердечко, мистер Эд?
– Ребята, займемся делом! – сказал Эд.
– Но я же о твоем здоровье тревожусь!
– Вам бы только шутки шутить, мистер!
– День за днем на моих глазах ты поглощаешь ядовитый калий. Мой дружеский долг – предостеречь тебя.
– Твой ход, Дон!
– Выкладывай карту, Дон!
– А что получаю взамен? – обиженно брюзжал Дон Армор. – Не верят, подозревают в чем-то!
– Доналд, ты играешь или задницу греешь?
– Конечно, если Эд перекинется, потому что мотор у него откажет из-за острого хронического отравления калием, я сделаюсь тут четвертым по старшинству и мне будет обеспечено местечко в Литл- Роке в «Арканзас-Саузерн» тире «Мидленд-Пасифик», так что чего я из себя выхожу? Съешь заодно и мой банан, хочешь, Эдди?
– Хе-хе, осторожнее, – предостерег Ламар. – Джентльмены, все взятки мои.
– Сукин сын!
Шур-шур. Шлеп-шлеп.
– Эд, а в Литл-Роке у них компьютеры, – протянул Дон Армор. Он ни разу не поглядел в сторону Дениз.
– Ого! – изумился Эд. – Неужто компьютеры?
– Учти: переведут тебя в те края, заставят компьютер освоить.
– Эдди упокоится с ангелами, прежде чем освоит компьютер, – ввернул Ламар.
– Прошу прощения, – возразил Дон. – Эд непременно поедет в Литл-Рок и научится чертить на компьютере. И пусть там кого-нибудь другого тошнит от его бананов.
– Дон, а с чего ты взял, что тебя не направят в Литл-Рок?
Дон только головой покачал.
– Мы бы экономили пару тысчонок в год, живи мы там, и жалованье мне бы еще на пару тысяч прибавили. Жизнь там дешевая. Патти перешла бы на полставки, занялась бы нашими девочками. Мы бы прикупили землицы в Озаркских горах, пока малышки не выросли. Домишко у пруда. Думаете, у меня когда-нибудь это будет?
Эд нервозными бурундучьими движениями тасовал карты.
– А зачем им компьютеры? – спросил он.
– Чтобы заменить никому не нужных стариков, – ответил Дон, и похожие на сливы щеки раздвинулись в недоброй улыбке.
– Нас заменить?
– А как ты думаешь, почему Роты покупают нас, а не наоборот?
Шур-шур. Шлеп-шлеп. Дениз смотрит, как красные вилки молний подцепляют зеленый древесный салат где-то на границе с Иллинойсом. Едва она отвернулась, за столом вспыхнула ссора.
– Господи Иисусе, Эд! – орет Дон Армор. – Ты бы еще облизал их напоследок!
– Полегче, Дон! – осаживает его Сэм Бейерляйн, старший над чертежниками.
– Что, меня одного от этого выворачивает?
– Легче! Легче!
Дон швыряет карты, отталкивает кресло от стола с такой силой, что похожая на богомола чертежная лампа вздрагивает и начинает искрить.
– Ларедо! – зовет он. – Бери мои карты. Пойду поищу себе местечко без бананов!
– Уймись!
Дон упрямо качает головой.
– Я должен высказаться, Сэм, а то рехнусь, когда они все-таки нас продадут!
– Ты же умный парень, Дон, – утешает Бейерляйн. – В любом случае приземлишься на все четыре лапы.
– Не знаю, какой такой умный. Я и вполовину не так умен, как Эд. Верно, Эд?
Эд шмыгает носом, нетерпеливо постукивает картами по столу.
– Для Кореи чересчур молод, для моей войны староват, – разъясняет Дон. – Вот это умный! До того умный, что каждый день двадцать пять лет кряду сходит с автобуса, пересекает Олив-стрит и ни разу не попал под машину. И домой каждый день благополучно возвращается. Вот что значит быть умным!
– А теперь послушай меня, Дон! – возвышает голос Сэм Бейерляйн. – Иди погуляй, понял? Остынь малость. А когда вернешься, сам сообразишь, не стоит ли тебе извиниться перед Эдди.
– Восемнадцать, – постукивает по столу Эд. Прижимая кулак к пояснице и качая головой, Дон ковыляет по проходу. Ларедо Боб берет карты Дона. Усы у него в яичном салате.
– Нечего извиняться, – говорит Эд. – Давайте доиграем, ребята.
После ланча, когда Дениз выходила из туалета, навстречу ей из лифта вышел Дон Армор. Плечи у него были мокрые от дождя. При виде Дениз он закатил глаза, словно и она явилась его мучить.
– В чем дело? – не выдержала Дениз.
Он в очередной раз покачал головой и двинулся прочь.
– В чем дело? В чем дело?
– Обед закончился, – проворчал он. – Что же ты не работаешь?
На каждой схеме надписывалось название железнодорожной ветки и номер милевого столба. Линейные инженеры предлагали планы ремонта, чертежники отправляли копии схем обратно на линию, выделив новые детали желтым карандашом, а те, что следовало убрать, обводили красным. Затем линейные инженеры проводили работу, иногда по ходу дела что-то улучшая, соединяя по-своему, а затем возвращали документацию в штаб, рваную, выгоревшую, со следами жирных пальцев, с красной арканзасской пылью или канзасскими сухими былинками, застрявшими в складках, и чертежники черными чернилами вносили исправления в оригиналы на пленке и на кальке.
Во второй половине дня, когда небо постепенно меняло цвет, от белизны окуневого брюха до желтых
