нему. Мегуми каким-то уголком сознания догадалась, кто был всадником и скакуном одновременно. Однако сторонние мысли компактно сложились, уступив место главному: надо было стрелять.
Сэм приказал: 'Увидишь Фауста - стреляй на поражение'. Она была достаточно умна, чтобы сейчас послушаться. Но куда стрелять? И как? Ведь это же трикстер! Он может попросту увернуться от пули.
Черт! Фауст сошел с крыльца и побежал к воротам. Прицел метнулся за ним, но сосредоточиться и выстрелить не получалось.
Черт, черт! Что же делать? И где Сэм?! Неужели... неужели Фауст его одолел? Да нет же, не может быть.
Итальянец вдруг остановился и посмотрел в сторону. Там стояла брошенная кем-то особенно испуганным машина. Похоже, Фауст не хотел выбираться пешком. Он замедлился, затормозил всего на секунду. И этой секунды должно было хватить Канзаки на решающий выстрел.
Черт, черт, черт! Она же не снайпер, она всего лишь отлично сдавала нормативы! Вдруг она промахнется? Кто даст гарантии, что этот трикстер не убьет ее, оставшись живым? Раз даже Ватанабэ...
Твою мать, Ватанабэ, это ты виноват!
Мегуми сама не поняла, каким образом ее мысли, чувства и рефлексы сложились воедино. Уже не в первый раз вовремя промелькнувшая мысль о Сэме развязывала гордиев узел ее запутанных мыслей. Прицел сам собой скользнул в нужную точку, палец плавно нажал на спусковой крючок. Выстрел произошел столь гладко и аккуратно, что она не сразу поняла: выстрелила.
Глаза Фауста удивленно расширились, когда прилетевшая ниоткуда пуля ударила прямиком в сердце. Означавшее почти мгновенную смерть для любого нормального человека попадание не убило трикстера. Компенсирующие механизмы, запущенные колониями таинственных машин в его теле, сразу же принялись возводить компенсирующие системы, продолжать нормальное функционирование кровеносной системы, не давать организму умереть. Пробитый пулей орган стремительно регенерировал. Но безболезненно пуля в сердце пройти не могла. Мгновенная атомная вспышка в голове заставила Фауста покачнуться, крутнуться на месте под воздействием силы удара и осесть. Он упал на четвереньки, разбрызгивая коленями мелкую лужицу. Рукой, еще недавно истерзанной пулевыми пробоинами, он уперся в мокрый асфальт. Дышать стало нечем, в груди горел огонь, мышцы превратились в дряблый студень. За долю секунды итальянец пережил самую настоящую гибель.
Канзаки напряженно следила за упавшим мужчиной. Не водя с него прицела. Она вовсе не собиралась ограничиваться одним выстрелом. Поймав в перекрестье прицела поддерживавшую Фауста руку, девушка вновь спустила курок, в этот раз намного уверенней. Пуля ударила чуть выше локтя, сметя опору страдающего Фауста. Он упал лицом в ту самую лужицу, простреленная рука обвисла плетью. Но ненадолго.
- Проклятье, - сказал трикстер сам себе и стиснул зубы. Едва появившаяся рана на руке начала стремительно затягиваться. К счастью, калибр был слишком мелким, чтобы разорвать его на части. Фауст уже смог примерно определить направление стрельбы. Нужно было всего лишь...
Мегуми наблюдала, как человек в красном пытается подняться. Вот он распрямился, не пользуясь руками. Смуглое лицо выглядело отстраненным. Японка прицелилась. В этот раз она всадит пулю точно в лоб.
Фауст понимал, что положение не лишком удачное. Он был чересчур ослаблен битвой с Сэмом, чтобы не обращать внимания на презренные пули. Следовало уклоняться. Сейчас он уйдет в сторону, нырнет за будку охраны, выстрелит в окно склада напротив из пистолета. Дальность у того в порядке. Нужно только напрячься.
Трость рассекла воздух, протяжно и басовито свистнув. Запущенная как копье, она ударила Фауста в спину, прямиком в то место, откуда вышла навылет пуля винтовки. Узкий острый клинок полностью вошел в плоть. Неумолимая сила удара выбила планы из головы трикстера и заставила его упасть ничком. Пуля, вылетевшая из ствола винтовки долей секунды позже, обиженно цокнула об асфальт позади итальянца.
В дверях клуба стоял Сэм Ватанабэ. Мегуми узнала его по фигуре и темному плащу, изорванному и изрезанному. Он опустил руку, метнувшую трость. Канзаки, глянув на лицо толстяка, почувствовала, как во рту разливается неприятная горечь, предвестник тошноты. Половина пухлой физиономии Сэма представляла собой бурое месиво из мяса и крови. Щека держалась на месте только чудом, глаз смотрел на мир, неприкрытый веком. Словно плуг прошелся по лицу Ватанабэ, прочертив на нем огромную борозду.
Сэм нетвердо шагнул вперед. Он двигался почти так же неловко, как Фауст секундами ранее. Похоже, они здорово друг друга помяли. Едва не споткнувшись, толстяк сошел с крыльца. Но вдруг шаг мужчины стал тверже. Канзаки заметила, как срастается разрушенная щека. Он успешно регенерировал. Толстяк все увереннее приближался к Фаусту.
Итальянец болезненно пошевелился и завернул одну руку за спину, пытаясь нащупать торчавшую из нее трость. За миг до того, как пальцы мужчины сомкнулись на верном оружии, на рукоять легла мощная длань Ватанабэ. Толстяк резко нажал на трость, вызвав болезненный стон Фауста, а затем резко дернул орудие на себя. Лезвие проворно выскочило из тела, отчего итальянец снова застонал. Сэм обошел противника сбоку и поддел носком ботинка. Фауст перевернулся легко, будто ровным счетом ничего не весил.
- Однако, неожиданна развязка, - судорожно выдохнул он. - Не думал я, что помощь у тебя...
Ватанабэ лишь молча поднял трость. Итальянец даже не успел настороженно глянуть на узкий клинок, когда тот с размаху вонзился ему меж ребер. Слова Фауста прервались, смешавшись в нечленораздельный кашель. Сэм тут же выдернул лезвие обратно, держа оружие одной рукой. Другую толстяк поднял в воздух и кому-то помахал.
- Говори, - произнес он. Лицо, все еще изуродованное недавним попаданием, заживало на глазах. Опустилось, моргнув, отросшее веко. Дернулась сросшаяся щека. Но кроме этих рефлекторных содроганий не было во всем облике Сэма ни единой живой черты. Толстяк застыл, как статуя, с занесенной для нового удара рукой.
- Не так идти должно бы испытанье, - хрипло выдавил из себя Фауст. - За мной поехать должен был в Сиэтл...
На этот раз клинок насквозь пронзил правую руку итальянца, когда тот шевельнул ей с намерением достать пистолет. Тотчас же вознесшееся лезвие ударило в плащ, прямиком по оружию. Клинок, способный резать камень и металл, расколол затворный механизм надвое.
- Говори, - повторил Сэм.
- Я знаю, что ты зол, я понимаю, - Фауст заговорил почти торопливо. - Но мы же не хотели зла, ведь мы...
Трость в руке Сэма плавно описала полукруг и развернулась набалдашником вниз. Взявшись за палку двумя руками, толстяк ударил по телу противника так, будто отбивал мяч в гольфе. Итальянца развернуло набок, потом на живот, снова набок. Судорожно согнув в локте руку, Фауст попытался приподняться. Набалдашник прилетел сверху и ударил в лицо. Позвоночник болезненно затрещал, шея изогнулась так, будто была в секунде от того, чтобы сломаться.
- Говори, - голос Ватанабэ звучал как жужжание гидравлического пресса.
- В Сиэтл заманили... - итальянец снова перестал говорить в своей странной манере. - В последний миг... Лилит знает. Ей слили информацию о Винтерс. Через девять часов... изъятие объекта.
- Как? - трость снова развернулась клинком. - Я стер ее из баз данных. Никто не мог знать.
- Мой новый хозяин... - Фауст дышал тяжело, как пес после долгого бега. - У Кроули оставался архив. Он заинтересовался тобой... и нашел ее. Это он выдал Лилит информацию.
- Зачем? - острие лезвия остановилось в опасной близости от глаз.
- Ты должен был спасти ее... За мной последовать в Сиэтл отсюда.
- Интересный подход.
Сэм стоял над Фаустом, орошаемый сверху мелкими каплями противного дождика. Он уже полностью остановился и не был похож на упыря из фильмов ужасов. Но ни решительная резкость движений, ни взгляд не давали расслабиться. Ватанабэ был страшен.
- Я смотрю, твой новый шеф любит играться.
