отец говорит, что с таким дядей, как Ричард, ему пришлось стать осторожным. Король приказал расставить по побережью сигнальные башни. Похоже, он действительно считает Линкольна угрозой.
Элис согласилась. Вскоре стало известно, что Генрих приказал своему дяде, Джасперу Тюдору, и графу Оксфорду собрать силы и готовиться к вторжению и из Фландрии, и из Ирландии. И опять по стране оглашали папскую буллу, подтверждающую брак Генриха и его право на корону и угрожающую отлучением от церкви всем, кто посягнет на его право и титулы. Но политика перестала интересовать Элис, ей стало плохо – у нее начались схватки на две недели раньше, чем ожидалось.
За ней ухаживали Гвинет и Джонет, им помогали несколько служанок, Йена послали за королевским лекарем, которого Элизабет в своем великодушии рекомендовала для принятия родов. Элис, никогда раньше не испытывавшая такой боли, призывала все проклятия, какие только могла придумать, на голову Николаса, оставившего ее мучиться в одиночестве. Боли наконец-то прекратились, и, к своему изумлению, она родила не одного ребенка, а двух – сначала крепкую девочку, а потом крошечного мальчика.
Элис вглядывалась в два маленьких свертка, принесенных ей Джонет. Один ребенок энергично кричал, другой – молча смотрел на нее огромными голубыми глазами.
Когда доктор, угрюмый неразговорчивый человек, наконец ушел, Джонет предложила, старательно избегая взгляда Элис:
– Нам лучше сразу же послать за священником, чтобы окрестить их, госпожа.
– О, давай лучше завтра или послезавтра, – ответила Элис, прикасаясь сначала к одному крошечному личику, потом к другому.
Гвинет спросила:
– Как вы собираетесь назвать их, дорогая? Вы с Николасом не обсуждали такой вопрос до его отъезда.
– Да, но он сказал, что вернется до их рождения, – ответила Элис. Она знала, что он хотел назвать своего сына в честь короля, но она не согласилась, и сейчас, глядя на крошечного тихого малыша, она твердо произнесла: – Я назову их Анна и Ричард.
Наступила тишина, но, к ее удивлению, никто не стал спорить с ее выбором. Она подняла глаза и увидела, как Гвинет и Джонет обменялись такими взглядами, что у нее мороз пробежал по коже.
– Что такое? Почему вы так смотрите?
Обе женщины поспешили успокоить ее, говоря, что ей нужно поспать и что за детьми присмотрят кормилицы.
– Я хочу видеть обоих. Каждый дюйм! Распеленайте их.
После недолгих сомнений они развернули детей, и она смогла убедиться, что ни у одного ребенка нет никаких изъянов. Анна, хотя и маленькая, выглядела ярко-розовой, со светлыми пушистыми волосиками и блестящими глазками. Мальчик имел не такой розовый цвет личика, но проворно шевелил ручками и ножками. Она погладила его тоненькую ручку и обрадовалась, когда он, казалось, осмысленно посмотрел на нее.
– Малютка Дикон, – ласково обратилась она к нему, – ты скоро подрастешь…
Джонет решительно забрала у нее обоих малышей и передала их заботам кормилиц, настаивая, чтобы Элис заснула. И в конце концов она заснула, но, едва проснувшись, потребовала немедленно принести к ней детей. И опять Джонет как-то странно колебалась.
– Им нужно отдохнуть, госпожа, – тихо проговорила она.
– Принеси их, – приказала Элис.
Малышка Анна проснулась и что-то ворковала, но Дикон спал и не проснулся, даже когда Элис взяла его на руки и пощекотала щечку.
– Что с ним не так? – спросила она.
– Мы не знаем, – прошептала Джонет. – Он не ест. Иногда он просыпается, но в промежутках мы не можем разбудить его.
– Принесите сюда его колыбель и поставьте рядом с моей кроватью. Он останется со мной. Тогда с ним все будет хорошо. Я знаю!
– Не надо, – не согласилась Джонет. – Давай-ка я его заберу.
Но Элис отказалась, слезы заструились по ее щекам. И весь день она держала на руках малыша, ее сердце пело, когда его глазки открывались, и слезы текли сильнее и быстрее, когда они закрывались снова. Гвинет присоединилась к настояниям Джонет, но Элис не позволила им забрать ребенка. И когда Мэдлин, вызванная из Шина в надежде, что сможет успокоить ее, убеждала Элис отдать ребенка, Элис вышла из себя:
– Мой сын останется со мной! Приведите доктора, если хотите помочь нам. Я не знаю, почему он не идет.
Гвинет сочувственно покачала головой:
– Он придет, моя дорогая, но он уже видел малыша и сказал, что ничего не сможет сделать, если ребенок не будет есть.
– Тогда найдите другую кормилицу или я сама буду кормить его. – Но, хотя она и старалась, ребенок не стал сосать. Они мочили кусочек сахара в грудном молоке и клали малышу в рот, но даже тогда он не отреагировал.
Наконец Элис приказала всем уйти и впала в истерику, когда они не захотели подчиниться. Отослав наконец всех, она устроилась на подушках с малюткой Диконом на руках и боролась со сном, боясь, что, если она заснет, ребенок может умереть.
Когда дверь в спальню открылась, она отрывисто сказала, не поднимая глаз:
– Убирайтесь вон. Я не хочу больше слушать вашу глупую болтовню. Дикон останется со мной.
