Его голос даже самому Борису показался неуместно громким, и он пожалел, что произнес это грубое слово. Он не вкладывал в него никакого обидного смысла, но от этого оно для других не становилось ласковым и добрым. И тогда Борис повторил это слово, чтобы оно относилось не к одной Маше.
— Все, как дураки, собрались!.. Чего ждем?..
— Решать надо! — сказал сзади Мика.
— Пора! — согласился Ника.
Не всегда короткие замечания Арбузовых были до конца понятны ребятам, но в тот вечер все догадались, о чем заговорили братья.
Полируя ноготь на мизинце, Настя Астахова презрительно поморщилась.
— Король-то был голый!.. Да еще врун!
— И трус! — добавил Шурка. — Увидел, что засыпался, и убежал!
— Он теперь неделю в школе не появится! — крикнул кто-то.
— Мы его силой приведем!
— А зачем он такой нужен?
Этот вопрос заставил ребят снова приумолкнуть.
— Верно! — раздался в тишине чей-то голос. — Не нужен! Переизбрать — и пусть хоть совсем в школу не ходит или в другую переводится!
И словно все только и ждали это предложение — дружно подхватили:
— Переизбрать!
— Хватит с него!
— И с нас тоже!
— Переизбрать завтра же!
— Почему завтра?
— Сегодня! Все же в сборе!
Встала Марина. Ее обычно веселые глаза были сейчас серьезными и огромными. На кого взглянет — тот невольно умолкает.
— Без Гриши переизбирать нельзя, — внятно произнесла она.
— Еще бы! — прощебетала Настя. — С ним сидит — его и защищает!
— Не защищаю! — возразила Марина. — Говорю, что нельзя без него. Если вы подождете, я схожу за ним.
Андрей подтолкнул Шурку, шепнул ему в ухо:
— И ты давай! А то она нарочно не найдет!
— Я тоже пойду! — послушно крикнул Шурка и спросил у Марины: — Ты в какую сторону?
— Туда, — Марина оглянулась на пустырь.
— А я к дому и к школе сбегаю.
Это всех устраивало. Марина побежала к пустырю, Шурка — к школе, а ребята стали думать: кому проводить необычный пионерский сбор? Не Грачеву же! Кому-нибудь из членов совета, только кому именно? Марину пожалели. Вслух не говорили, но каждый понимал, что ей трудно будет вести такой сбор. Еще Андрей был членом совета. Но его фамилию даже не назвали ни разу. Пионеры не чувствовали к нему доверия. Других членов совета просто никто не помнил. Их выбрали в начале учебного года и забыли, потому что никак себя они не проявляли.
— Поручить Арбузовым! — в насмешку крикнул Андрей. — Они шибко умные!
Он и не рассчитывал, что его предложение получит поддержку. А оно понравилось всем. Ребята повернулись к братьям, и те почувствовали по их взглядам: сегодня им отказываться нельзя. Мика указал на часы, которые в тот день были на руке Ники.
— Тебе! Я — на подхвате.
Ника встал, потер захолодевшие уши.
— Только так! — предупредил он. — Без болтовни!.. Чтоб не замерзнуть… За лишние слова…
— Лишать слова! — закончил за брата Мика.
Ника кивнул головой.
— Время есть — думайте, чтоб потом не издавать пустые звуки.
Пока ребята думали о новом председателе совета отряда, Шурка обежал весь двор, побывал у Гриши дома и напоследок заглянул в школу. В коридорах и классе было темно и пусто. Из физкультурного зала доносилось шлепанье по мячу, а из зооуголка долетело птичье щебетанье.
— Грачев! — крикнул Шурка и повторил погромче: — Граче-ев!
Открылась дверь пионерской комнаты, вышел Виктор Петрович. Шурка понял, что допустил оплошность: не надо было кричать. Объясняйся теперь со старшим пионервожатым.
— Грачева ищешь? — спросил Виктор Петрович.
И Шурка снова сглупил.
— Нет! — буркнул он и опрометью бросился мимо вожатого.
Виктор Петрович встревожился. Растерянный Шуркин вид и эта явная ложь — все говорило о том, что в 6-м «А» опять какое-то происшествие.
— Подожди! — попросил вожатый, но Шурка и не думал останавливаться. — Постой же! Чего ты испугался!
В ответ резко хлопнула школьная дверь.
Тревога охватила Виктора Петровича. Он тоже выскочил из школы. Шурка уже миновал ворота.
— Вернись! — потребовал вожатый и как был — в пиджаке, без шапки — побежал за ним.
Виктор Петрович больше не сомневался: что-то случилось. Не будет же этот мальчишка без всякой причины убегать, да еще с такой скоростью. Вожатому стало холодно, но не от мороза, а от дурных мыслей и предчувствий. «Только бы никакого несчастья!» — думал он и кричал умоляюще:
— Да подожди же! Остановись!
Он догнал Шурку лишь у самой эстрады, заметил ребят и тревожно в них вгляделся. По тому, как они сидели на скамейках и смущенно, но без страха смотрели на него, он понял, что ничего непоправимого не стряслось.
— Что тут у вас? — успокаиваясь, спросил он. — Кого ждете?.. Грачева?
— Его, — на правах председателя ответил Ника.
— Хорошо. Подожду и я. — Виктор Петрович решительно сгреб снег со скамейки и сел. — Хочу хоть разок послушать, что вы обсуждаете.
Ника внимательно посмотрел на него.
— Холодно, а вы…
— А я нагрелся, пока к вам бежал!
Шурка съежился. Получилось, что он провинился и перед ребятами, и перед вожатым. Поймав недовольный взгляд Андрея, Шурка пролепетал:
— Я не звал.
— Верно! Меня он не звал, — подтвердил Виктор Петрович. — Но было б лучше, если б позвал… У меня душа в пятки ушла! Я думал… Уж не знаю, что и думал! — Вожатый облегченно перевел дыхание и погрозил пальцем. — Бесенята!
Все вдруг почувствовали, что это не просто слова. Стыдно стало ребятам и жалко вожатого, который сидел в одном костюме на промерзшей скамейке и радовался, что все они живы и здоровы.
Борис снял шапку и подошел к нему.
— Вот… Наденьте, а я воротник подыму.
Кто-то сдернул с себя шарф. В это время из-за поворота на дорожку, ведущую к эстраде, вышла Марина. За ней плелся Гриша. Идти ему было очень трудно. Каждый шаг требовал усилий. Увидев Виктора Петровича, он совсем остановился.
— Теперь — все! — объявил Ника. — Сбор отряда…
— Мороз! — напомнил Ника.
— Проведем в классе, — закончил Ника.
— Спасибо! — сказал Виктор Петрович.
Пока ребята снимали пальто в раздевалке, Ника очень коротко объяснил вожатому, что произошло,
