По бледному лбу Ларсона струился пот, глаза бегали в поисках выхода.
— Не бойся, — тихо сказал Грин. — Я не собираюсь тебя убивать.
Ларсон немного успокоился, как будто действительно поверил его словам.
Грин опустил пистолет, направленный в грудь Ларсона, и выстрелил ему в правую ногу.
Ларсон с воплем повалился на кафельный пол, зажимая руками рану в бедре, под которой на полу немедленно начала растекаться лужица крови.
Грин неторопливо прицелился и выстрелил ему в левую ногу.
Ларсон вскрикнул.
— Немного больно, да? — улыбаясь, поинтересовался сержант.
Сержант подошел к корчащемуся на полу Ларсону и забрал его автомат и сломанную звуковую пушку.
Держа их в одной руке, а в другой — направленный на Ларсона пистолет, он попятился к двери и проверил, работает ли замок. Замок работал.
— Не убивай меня, — прохрипел Ларсон, сжимая руками простреленные ноги и умоляюще глядя на Грина снизу вверх.
Грин только рассмеялся:
— Ты что, глухой? Я же сказал, что не собираюсь тебя убивать.
— Зачем же ты прострелил мне ноги?
Грин пожал плечами:
— Да так, просто очень хотелось. Уже давно.
Глаза Ларсона вспыхнули ненавистью.
Грин стоял в дверном проеме, глядя на человека, которого он ненавидел почти так же, как профессора. Теперь, когда этот гад получил свое, у него на душе было радостно, словно у мальчишки на первом свидании.
— Ведь ты не оставишь меня здесь, — умоляющим тоном заговорил Ларсон, — у меня не остается никаких шансов выжить.
Грин кивнул:
— Думаю, ты прав. Ну что ж, если ты скажешь мне, где найти профессора, я тебя так не оставлю.
Ларсон помотал головой:
— Я не знаю, где он. Он и эта его чертова кукла оделись в защитные костюмы и куда-то исчезли. Похоже, они отправились в муравейник вслед за этим его огромным жуком. Скорее всего он уже мертв.
— Ну-ну, — сказал Грин, снова прицеливаясь из пистолета. — Не думаю, что в твоем положении разумно врать.
Ларсон, по лицу которого ручьями стекал пот, неистово затряс головой:
— Это святая правда! Он пошел за своим чудовищем. Спятил вконец, старый дурак. Клянусь!
— Ну что ж, я верю, — согласился Грин. — Спасибо.
— Я только выполнял его приказы, — умолял Ларсон, с надеждой глядя на сержанта. — Это он убивал твоих людей, не я. Если хочешь, могу тебе помочь его найти.
— Боюсь, тебе будет трудно идти, — хладнокровно ответил Грин и взялся за ручку двери.
— Стой! — взвизгнул Ларсон. — Мы же договорились.
Грин тяжело вздохнул;
— Верно. Я обещал тебе, что, если ты скажешь мне, где профессор, я тебя так не оставлю.
Ларсон кивнул, умоляюще глядя на него с пола.
— Ты сказал мне, где находится профессор, так что ты сдержал свое слово.
— Правда, я сдержал.
Грин посмотрел на стеклянные резервуары и улыбнулся:
— Ну что ж, думаю, будет справедливо, если я поступлю с тобой так же, как ты поступал с моими людьми.
Тремя выстрелами он разбил три контейнера с чужими-имплантаторами. На пол хлынула прозрачная жидкость и, смешиваясь с кровью Ларсона, розовым ручейком потекла к дверям.
Перед тем как закрыть дверь, Грин успел заметить, что один имплантатор уже выбрался из-под осколков стекла, свалился на пол и заковылял по направлению к Ларсону.
За дверью раздался истошный крик Ларсона:
— Нет! Только не это!
Грин улыбнулся и, повернувшись к своим солдатам, которые восторженно аплодировали, отвесил низкий поклон.
После этого он посмотрел на них, и на его лице появилась широкая улыбка, какой они давно уже не видели.
— Здорово получилось!
Глава 20
Острые клешни чужого впивались в ее грудь и руки.
Словно ребенка, жук поднял ее с пола и поднес к своей уродливой голове.
Кошмарный сон. Это не может происходить на самом деле. Сейчас она проснется. После всего, что произошло, она не может погибнуть точно так же, как погиб Дэнни. Этот кошмар столько лет преследовал ее по ночам, и вот он повторяется наяву. Ей нужно увидеть детей, хотя бы еще раз, последний!
Но это уже невозможно.
Она погибнет.
Джойстик видела клыки чужого у самого лица. С них капала слюна, и пасть медленно распахивалась. Она дергалась взад и вперед, пытаясь развернуть автомат в сторону этой отвратительной пасти. Но чем больше она вырывалась, тем глубже клешни впивались в тело.
В черной дыре пасти чужого блестели зубы внутренних челюстей: они подрагивали, выбирая момент, чтобы вырваться наружу и пробить ее череп.
— Не двигайся! — раздался за ее спиной крик Хэнка. Слова не сразу дошли до ее сознания, переполненного ужасом и беззвучным криком, который она боялась выпустить. Не двигаться! Черт возьми, разве есть выбор?
Джойстик хотела только одного: дергаться, кричать, вырываться из лап жука и бежать прочь что есть силы. Ей пришлось собрать всю свою волю, чтобы подчиниться приказу Хэнка.
Она застыла, стараясь придать телу неподвижность статуи, продолжая смотреть в распахнутую пасть. Только волевым напряжением Джойстик удерживала в желудке еду. Глаза слезились от боли и нестерпимого смрада чужого, но она не закрывала их.
За спиной снова послышался крик Хэнка:
— Стекло за ними. Стреляйте в стекло!
Мгновенно ударили оглушительные очереди из полудюжины автоматов, за которыми последовал звон лопающегося стекла и рев воды, словно прорвало плотину.
— Какого черта ты затеял? — слова застряли у Джойстик в горле.
Она не шевелилась, оставаясь неподвижной, как бревно.
Чужой отвернулся от нее.
И вдруг все полетело кувырком.
У жука словно выдернули землю из-под ног. Стена воды, хлынувшая из-за разбитого стекла, ударила его сзади, и сжимавшие ее лапы судорожно дернулись вверх, потом вниз, острые клешни еще глубже впились в ее тело.
Но тут жука опрокинуло на спину, и он выпустил ее из лап.
Джойстик упала на пол и, оглушенная ударом, кувырком покатилась в потоке воды по твердому кафелю. Ее тело было липким от густой маслянистой слизи.
