— Спасибо, мне и так удобно, — сказала она и добавила, на этот раз не слишком отклонившись от истины: — Я не усну ночью, если посплю сейчас. Я и так страдаю от бессонницы.
— Неужели? И как давно она вас мучает?
С тех пор как закончилась ее печальная история с Саймоном.
Стараясь скрыть охватившее ее волнение, Соренза сдержанно произнесла:
— Это началось совсем недавно. Впрочем, я всегда плохо сплю.
— Верный признак нервного стресса.
Соренза напряглась.
— Я так не думаю, — резко возразила она, уставившись в одну точку перед собой. — Мне очень нравится то, чем я занимаюсь.
— К сожалению, работа — это не все, что нам нужно для душевного спокойствия, — мягко заметил Доуэлл.
— Я вполне довольна моей жизнью, благодарю вас, — подчеркнула Соренза, плохо скрывая раздражение.
— Боюсь, мало кто в наши дни может назвать себя абсолютно счастливым человеком. Надеюсь, вы хоть иногда отдыхаете? Не хотите же вы сказать, что постоянно заняты на работе.
Жестоко было с его стороны бесцеремонно продолжать допрос теперь, когда она так измучена и не может защищаться. Но Николасу страстно захотелось стать ближе к женщине, которая — он был вынужден признать это — так перед ним и не раскрылась. Соренза возбудила его любопытство так же, как и тело, черт побери, и ее равнодушие начинало действовать Доуэллу на нервы и даже несколько принизило его в собственных глазах.
— Ни мой отдых, ни моя работа вас совершенно не касаются.
Именно такой реакции он и ожидал.
— Извините меня, — сказал Николас миролюбиво. — Я, кажется, задел вас за живое.
Ее глаза метнули молнии.
— Это просто смешно. С чего вы взяли? — огрызнулась она.
Темные брови слегка приподнялись, но Доуэлл ничего не ответил. И это было куда хуже, чем если бы он наговорил ей кучу гадостей.
— Я хочу сказать, что ваши слова меня совсем не огорчили, — смягчилась она.
— Мне кажется, что леди принимает мои слова слишком близко к сердцу.
А мне кажется, что джентльмен — порядочная свинья, мысленно ответила она.
— Вы сейчас с кем-нибудь встречаетесь? — поинтересовался Доуэлл, прекрасно зная ответ.
Соренза сделала над собой неимоверное усилие, чтобы опять не нагрубить, и ее слова прозвенели в воздухе как льдинки.
— Нет, ни с кем.
Такой ответ обескуражил бы любого мужчину, но не Доуэлла.
— Сколько времени вы одна? — невозмутимо продолжил он.
Ну, это уж слишком! Соренза готова была вцепиться в него как разъяренная кошка. Как он смеет лезть в ее личную жизнь?
— Несмотря на то что в наше время многие ведут себя подобно кроликам и считают это абсолютно нормальным, я предпочитаю качество количеству.
Надеюсь, такой ответ удовлетворит тебя, самовлюбленный болван! Никогда в жизни Соренза еще не сталкивалась с подобной наглостью.
— И все-таки как долго? — не унимался Доуэлл.
И тут, совсем неожиданно, ярость куда-то исчезла и вместо нее возникло сильное желание разрыдаться. Десять лет. Прошло около десяти лет с тех пор, как ее жестоко обидели, посмеялись над ее чувствами. На мгновение Сорензе показалось, что она выкрикнула эти слова, столько боли и отчаяния было в ее сердце, и ее охватила паника. Но точеные черты лица спутника оставались неподвижными, и она успокоилась.
Она никогда никому не рассказывала о своих отношениях с Саймоном, даже тете. Ее близким и друзьям было известно только, что она вышла замуж, а потом вскоре развелась. Что до ее новых знакомых, они не знали и этого.
Набрав в легкие побольше воздуха и всеми силами стараясь побороть дрожь в голосе, Соренза сказала:
— Я не считала. В отличие от некоторых у меня нет привычки вести хронологические записи.
Чтобы посмотреть на реакцию Доуэлла, она повернулась к нему и прочитала удовлетворение на его лице. Кажется, я попала в цель, горько подумала Соренза.
— Намекаете, что я этим занимаюсь? — с угрюмой усмешкой спросил он.
— Я этого не говорила. — Намеренно выдержав паузу, Соренза добавила: — Но, как известно, на воре…
— Только не в моем случае, — перебил ее Доуэлл.
— Это хорошо, — многозначительно произнесла она.
— У меня есть свои недостатки, Соренза, но я не распутник.
— Мне кажется, джентльмен принимает мои слова слишком близко к сердцу.
На какое-то мгновение она пожалела, что наговорила лишнего. Но когда Николас повернулся к ней, она впервые за все время их знакомства увидела искорки смеха в его глазах.
— На этот раз уже вы задели меня за живое, — согласился он. — Должно быть, я сам напросился.
О нет, не делай этого! — мысленно воззвала к нему Соренза. Ты не тот человек, который легко смеется над собой. Высокомерие и самоуверенность не позволят тебе, и это написано на твоем лице.
— Итак, — лениво протянул Доуэлл, — вы отвергли меня как поклонника, да?
Она не ответила.
— Прекрасно, — сухо, но спокойно констатировал он.
Вспомнив о том, что он на данный момент являлся самым лучшим клиентом «Клейтон и партнеров», Соренза попыталась смягчить разговор.
— Послушайте, Ник, я не хотела вас оскорбить. На самом деле я ведь совсем не знаю вас.
— Это правда.
Они остановились у светофора, и Доуэлл, прищурившись, внимательно посмотрел на нее.
— Так как же нам это исправить?
— А разве нужно это исправлять?
Его горящий взгляд медленно скользил по ее лицу, по нежным розовым губам.
— Может быть, я страдаю оттого, что вы плохо обо мне думаете.
Сексуальная улыбка, сопровождающая эти слова, вновь породила в ней непреодолимое желание близости с этим мужчиной. Она никому раньше не позволяла флиртовать с ней, но с Николасом ей это нравилось. Вот где таилась опасность, избежать которую требовалось любой ценой. Соренза смотрела вперед невидящим взглядом. Одна сумасшедшая любовь уже принесла ей много горя, с нее хватит, и надо быть дурой, чтобы повторить ту же ошибку еще раз. Секса без любви Соренза не признавала, и, следовательно, единственное, что ей оставалось в жизни, — это карьера.
Хорошие друзья, уютный дом, деньги, которые позволят путешествовать по всему миру, — этого ей будет вполне достаточно. И самое главное, никто не будет указывать, как ей жить. Да, независимость — именно то, что ей нужно…
— Скажите мне адрес, — попросил Доуэлл.
Все еще занятая своими мыслями Соренза с минуту соображала, о чем он говорит.
— Что?
— Куда вас везти?
Он мог искоса наблюдать за выражением ее лица, даже когда смотрел на дорогу, и заметил, как плотно сжались губы молодой женщины.
С того момента, как познакомился с этой дикаркой на вечеринке, Николас понял, что она принесет ему кучу неприятностей, и сейчас, увидев ее недовольство, улыбнулся. Он, как всегда, оказался прав. В
