дата переворота, а также предлагалось использование ложных маневров, если это поможет Сопротивлению и будет находиться «в пределах возможного». Условия могли считаться действующими до 20 апреля. Приводился текст речи, которую предстояло произнести Чемберлену 24 февраля. Состоявшаяся речь определенно включала ряд заявлений, адресованных оппозиции. «Мы не желаем уничтожения какой– либо нации. <…> Только сами немцы могут сделать следующий шаг, доказывающий нам, что они раз и навсегда отказались от доктрины, которая <…> Если Германия готова предоставить убедительные доказательства своей доброй воли, ей не придется испытывать недостаток доброй воли других народов».
10
Инцидент в Венло, в котором сотрудники Гиммлера выступили в роли агентов немецкого Сопротивления и обманом завлекли двух британских агентов через голландскую границу (одним из них был капитан Пейн Бест), был спланирован специально, чтобы подорвать доверие британцев к немецкой оппозиции.
11
Гизевиус утверждает, что отсутствие согласия между союзниками никогда по-настоящему не мешало подготовке переворота. Даже требование безусловной капитуляции отдельные члены оппозиции, хотя и далеко не все, считали одним из выгодных способов оказания давления на генералов.
12
Доктор Ойген Герштенмайер, молодой протестантский пастор, представлявший в Берлине вюртембургского епископа, должен был участвовать в покушении 20 июля и присутствовать в этот день на Бендлерштрассе. Ему предстояло стать одним из крайне немногочисленных уцелевших главных участников заговора, а после войны – президентом бундестага в Бонне. Граф фон Шуленбург, казненный в августе 1944 года, юрист по образованию, после вступления в нацистскую партию стал в 1937 году заместителем президента полиции Берлина, а в 1939 году – заместителем гаулейтера Силезии. Он стал противником нацизма и во время войны служил в армии, используя свое влияние и связи, чтобы помочь Сопротивлению.
13
Графиня фон Штауффенберг рассказала автору, что только невероятная сила воли ее супруга позволила ему вернуть себе работоспособность в рекордно короткий срок. Он решительно отказывался принимать любые обезболивающие препараты. Он гордился, что, даже став калекой, не попал в зависимость от окружающих. Он виртуозно владел оставшимися тремя пальцами, с помощью которых ел (он не мог только резать мясо), брился, умывался и даже научился завязывать галстук – просто чтобы доказать себе, что может это сделать.
14
Природная энергия Штауффенберга в сочетании с решительной оппозицией режиму обеспечила ему влияние на многих молодых офицеров, с которыми ему доводилось общаться. Он носил с собой экземпляр поэмы Стефана Георге «Антихрист», чтобы показывать ее своим собеседникам, поскольку считал ее отвечающей духу времени. Влияние его личности на окружающих признавал и Кальтенбруннер в донесениях Борману. «Вне всяких сомнений, он был необычайно красноречив и знал, как подействовать на людей. Его сила воли также достойна упоминания, как и аскетическая стойкость. <…> Штауффенберг был твердо убежден, что, когда придет время, все офицеры присоединятся к нему. Возможно, причиной этой убежденности был тот неоспоримый факт, что он умел завоевать расположение буквально каждого молодого офицера».
15
Штатный план «Валькирия» был утвержден лично Гитлером и рассчитывался на случай нарушения управления страной в результате, например, бомбардировок союзников. Согласно этому плану при потере связи с руководством страны подлежал мобилизации резерв сухопутных войск. Заговорщики развили его дальше и предлагали после убийства Гитлера мобилизовать армию резерва, разоружить СС, арестовать нацистских руководителей и т. д.
16
Доктор Герштенмайер весьма настойчиво убеждал автора, что Мольтке сильно преувеличил пацифизм, как его собственный, так и «группы Крейсау», и что принцип неприятия насилия, ассоциирующийся с группой Мольтке, есть не что иное, как миф, который следует развеять. Герштенмайер утверждает, что лично убедил Мольтке в необходимости физического устранения Гитлера как условия, без которого невозможно достичь успеха переворота. Все члены кружка, регулярно собиравшегося в доме Йорка в Лихтерфельде, в конце концов прониклись мыслью о необходимости применения силы. В то же время графиня Мольтке в одном из заявлений прессе сказала: «Вы должны понимать, что единственной силой, которая могла физически устранить Гитлера, была армия. Мой муж всегда понимал, что они не смогут претворить в жизнь заговор против Гитлера. Это была одна из причин, по которой он был изначально против убийства. Другой причиной был тот факт, что он рассматривал национал-социализм как яд, существовавший не только в Германии, но во всем мире – в глубине человеческих душ. Поэтому он считал, что единственный способ избавиться от этого яда – дать возможность нацизму изжить себя».
17
Герделер, по словам Риттера, неустанно трудился, встречался с видными деятелями по всей Германии, стараясь создать в преддверии переворота качественный кабинет, который всесторонне рассматривал бы любую проблему, принимая во внимание все политические и религиозные мотивы. Риттеру он предложил пост министра культуры. Риттер отказался. Он утверждает, что Герделер никогда не упоминал в процессе этих переговоров фамилии различных кандидатов.
18
Аксель фон дем Бусше впервые встретил Штауффенберга непосредственно перед этим покушением и отозвался о нем как о «спокойном и невозмутимом человеке с сильным темпераментом». Будучи католиками, они обсуждали моральные аспекты планируемого ими убийства, и Штауффенберг сказал (по словам Бусше): «У нас, католиков, более легкий подход к проблеме, потому что это уже стало общепринятой традицией католической церкви, что при определенных обстоятельствах на подобное можно пойти». По утверждению Бусше, были подготовлены и зарыты в лесу в Восточной Пруссии две бомбы. Они находились недалеко от ставки и однажды чуть не попали в руки охранников. Небольшому запасу британских бомб, полученному через абвер, пришлось пережить много приключений. Одно время Штифф держал их под своей кроватью. Фрау Кламрот, вдова полковника Бернарда Кламрота, вспоминала, что ее муж в 1944 году довольно долго держал бомбу в ящике письменного стола их берлинской квартиры. Упоминают и о лейтенанте Йозефе Гофмане, который в феврале 1944 года явился к Штиффу и вызвался совершить покушение на Гитлера, выступив в роли камикадзе. Все было подготовлено, но Гитлер, по своему обыкновению, изменил свои планы, и покушение не состоялось. Еще с одной неудачной попыткой связано имя Гюнтера Гереке, коллеги Лангбена и Попица. Гереке собирался застрелить Гитлера из снайперской винтовки из окна отеля «Кайзерхоф», но Гитлер появился не там, где его ожидали, и оказался вне досягаемости выстрела.
19
Тротта цитирует агент в Швейцарии, через которого он контактировал с Даллесом: «Конструктивные мысли и планы послевоенного развития Германии поступают от русской стороны, а демократические страны не делают никаких предложений, касающихся будущего Центральной Европы. Социалистические лидеры Германии подчеркивают необходимость заполнить этот вакуум, причем как можно скорее… Германские лидеры профсоюзов опасаются, что, несмотря на военную победу, демократии потерпят крах, и существующая диктатура в Центральной Европе будет попросту заменена на другую».
20
Ультиматум так и не был послан в ставку Гитлера до 21 июля. А по утверждению Шпейделя, он быт передан только 25 июля.
21
Фон Хефтен, адъютант, сопровождавший Штауффенберга 20 июля, 6 июля был болен, и его место занял Клаузинг.
22
