его спасение - только в скорости, ведь англичане не догадывались стрелять с упреждением. Но в аэроплан все же попали, с треском остановился мотор, а враг начал палить с удвоенной энергией. Шеффер всячески пытался уйти из зоны английских позиций. Как только он приземлился, его аэроплан превратили в шумовку несколько пулеметов с окраины деревни Мошни у Арраса.
Шеффер, не долго думая, засел в ближайшей снарядной воронке. Ему стало ясно, что он опустился вне английских линий, но очень близко к ним. Благо было уже довольно поздно. Чтобы наверняка его уничтожить, англичане устроили небольшую артподготовку газовыми снарядами, а затем выслали к обломкам его аэроплана и к месту, где он прятался, солдат с пулеметами. Те обстреляли воронку, но в него не попали, хотя и заставили понервничать. Шеффер готов был выскочить и бежать.
Ближе к ночи его оставили в покос. Вокруг его воронки прогуливались куропатки, и он, как бывалый охотник, по их голосам понимал, что ему ничего не угрожает. Вдруг одна пара птиц взлетела, за ней последовала другая. Видимо, шел патруль, чтобы пожелать Шефферу спокойной ночи. Шеффер понял, что ему пора. Он по-пластунски переползал от воронки к воронке, двигаясь так примерно полтора часа. В конце своего пути он услышал, что к нему приближается группа солдат, но не мог определить, свои это или враги.
Наконец он увидел, что это германский патруль. Солдаты отвели его к своему командиру, тот сказал, что Шеффер сел менее чем в 50 метрах от английских окопов и что наша пехота считала его пропавшим. Он поужинал, а затем отправился в отряд. Англичане начали артподготовку, они хотели провести атаку, чтобы захватить Шеффсра. Но он был уже далеко. В два часа ночи он нашел первый телефон и соединился с нами.
Мы все были счастливы снова его видеть в добром здравии. Другой бы на его месте после такого приключения отдыхал сутки, но Шеффер уже во второй половине дня летел с нами на охоту.
Англичане с некоторых пор решили от меня избавиться и начали охоту за моим «красным дьяволом». Как же они были разочарованы, когда узнали, что весь наш отряд перекрасил аэропланы в красный цвет. Я узнал, что существует некая группа на нашем участке фронта, имеющая целью сбить меня. Тем не менее мне это нравилось даже больше, чем прежнее положение: теперь покупатели сами заходили в лавку, не надо было заниматься их поиском.
Мы прибыли на передовую, и через несколько минут пожаловал горячий британец на «Спаде», пожелавший атаковать нас. Теперь это было редкое явление, англичане признали наступательную тактику излишне дорогой и перестали сю пользоваться. За первым появились сше два «Спада» против меня, Вольера и моего брада. В самом начале, несмотря на то что неприятель считал себя выше нас, поскольку сидел в лучших аэропланах, нападающие превратились в обороняющихся. Началась обычная карусель, но ветер нам благоприятствовал, так как дул в сторону германских позиций. Мой англичанин упал первым. Я разбил ему мотор, и он решил опуститься вниз, но я теперь не щадил никого и атаковал его еще раз. после чего он развалился в воздухе. Вольф и мой брат также вынудили противников опуститься неподалеку от моей жертвы. Мы полетели домой, искренне надеясь, что цирк анти-Рихтгофена дал начало хорошей английской традиции - возвращаться после боя с нами сильно поредевшими.
Наш отец служил комендантом маленького городка близ Лслля, совсем недалеко от нас. 29 апреля утром он приехал к нам на аэродром. Мы с братом только что приземлились и выскочили из кабин наших аппаратов, крича одно и то же: «Здравствуй, отец, я только что сбил англичанина!» Наш старик был очень рад нам, мы с ним позавтракали, а затем отправились на полеты. В это время над нашим полем происходил бой: прорвался английский отряд. Его атаковали разведывательные аэропланы. Неожиданно одна из германских машин перевернулась и выпала из боя, потом перешла в нормальное планирование и приземлилась у нас на аэродроме. Пулеметчик был убит, а аппарат сильно поврежден. Около полудня мы летали еще раз, я сбил еще одного англичанина. После обеда я немного вздремнул, а Шеффер, Альменродер и Вольф увеличили свой боевой счет на одну машину. Во второй половине дня мы с Фсстнсром, Аль-менродером, Шсффсром и моим братом летали еще два раза, первый раз - неудачно, а во второй мы с братом атаковали два артиллерийских корректировщика, приближавшихся к нашему фронту. Никогда у меня не было столь быстрой победы. Мой брат также свалил противника, убив пилота. Другие наши товарищи наблюдали за боем в отдалении, ибо у нас действовало правило, что победа должна быть одержана одним аппаратом, остальные могут лишь наблюдать или прикрывать атакующему хвост в случае опасности.
Мы сомкнули ряды, так как поблизости должно было быть собрание клуба анти-Рихтгофена. Мы их обнаружили, но они были слишком высоко, и мы были вынуждены ждать их атаки. Их «Совпичи-трипланы» и «Спады», конечно, выше всяких похвал, но летчики не хотели драться, хотя мы им честно предлагали. Не понимаю, какой смысл высылать против нас отряд, с тем чтобы показать хвост'.' Наконец один из них набрался смелости и атаковал нашего замыкающего, но мы вес демонстративно повернули в его сторону, и британец уд рад. Но начало боя было положено. Другой англичанин пытался это проделать со мной, но я встретил его пулеметным огнем. Уходя на своем быстроходном аэроплане, он оказался ниже меня и пропал: одноместный истребитель не может вести о'гонь назад. Я применил к нему один из моих трюков: открыл огонь с большой дистанции, чтобы напугать его. Он встал в вираж, я сократил дистанцию и повторил трюк сше несколько раз, до момента, когда я мог открывать огонь на поражение. С расстояния в 40 метров я пробил ему бензобак, британец запылал и рухнул. За этот день это была моя четвертая победа. Лотар сбил двоих. Похоже, мы устроили отцу.прекрасный сюрприз. Вечером у нас было угощение, мы пригласили несколько человек, в том числе Веделя, бывшего тогда неподалеку. Думаю, англичане совсем перестали нам симпатизировать.
Я сбил более 50 аэропланов врага и получил отпуск. Вечером того же дня со мной пожелали говорить по телефону из Главной квартиры: кайзер пожелал со мной лично познакомиться. Я получил это сообщение 30 апреля. И должен был прибыть уже 2 мая. Если бы я воспользовался поездом, то опоздал бы. Я решил лететь, ведь этот способ передвижения гораздо приятнее. На следующее утро я взлетел, но не на своем красном аэроплане, а на большой двухместной машине. Со мной летел один из моих офицеров, лейтенант Крефт, также предпочитавший воздушный способ передвижения и так же, как и я, направлявшийся в отпуск.
Мы летели через Намюр, Льеж, Экс-ля-Ша-пель* и Кельн. Приятно было лететь без мыслей о войне. Погода была прекрасная, мы видели пароходы на реках и поезда на железных дорогах. Мы с легкостью обгоняли все внизу. К вечеру под нами собрались о.блака, мы продолжали полет по компасу и Солнцу. Чтобы не заблудиться и ненароком не сесть в Голландии, мы спустились вниз и обнаружили, что находимся над Намюром.
Около полудня следующего дня мы достигли Кельна. Накануне газеты сообщили о моей 52-й победе, и нас ждал народ.
От Кельна мы некоторое время летели вдоль Рейна. Я неоднократно путешествовал здесь на поезде, пароходе и автомобиле, а вот сейчас летел на аэроплане. Доложу вам,. Рейн - очень красивая река с воздуха. Окрестности проносились мимо нас слишком быстро, чтобы насладиться их красотами, хотя ощущения скорости, как при поездке в поезде или автомобиле, не было. Кстати, для пилота это коварная вещь: если на несколько минут отвлечься от пейзажа, можно пропустить нужные ориентиры и потеряться. После полудня мы прибыли в Главную квартиру, и я отправился к своим друзьям, всю войну проработавшим там. Я в шутку называл их истребителями чернил.
На следующий день я был принят в Главной квартире Гинденбургом и Людендорфом. Было несколько не по себе сидеть в Святая Святых - комнате, где вершились судьбы мира, и поэтому я с радостью подчинился приказу завтракать с кайзером. Его Величество, видимо, был осведомлен, что сегодня мой день рождения, и поздравил меня с моим успехом и с двадцатипятилетием. Он вручил мне подарок. Мог ли я предположить,
