Секрет – в жирной придунайской земле и сухом и горячем климате. С утра до ночи испаряя влагу в мадьярской духовке, ягоды накапливали под своей кожицей такой концентрат глюкозы, витаминов и естественных стимуляторов, что после регулярного употребления кадарки или мушкатая усы у мужчин становились густыми и жесткими, волосы на голове начинали заметно темнеть, а женщины теряли всякую возможность бороться со своими тайными желаниями.
Вслед за холодной влагой в рот отправился пышущий жаром рыбный бульон. В первые секунды его острота показалась чрезмерной, но зажевав ее кусочком сома, хотелось почувствовать этот пожар снова.
Они проговорили почти два часа.
Но вопроса об электромагнитном языке, позволяющим человеку общаться с Миром, Алан больше не затрагивал. А Аркадий, не желая выдавать свой интерес, разговора о нем тоже не заводил.
То ли полынный степной воздух, то ли идущая от воды свежесть, то ли волшебство венгерского вина привели к тому, что через два часа они не покинули корчму, как предполагали, а заказали мясо по- мадьярски.
Но, впрочем, ради этого блюда не они первые откладывали любые другие занятия.
Делается оно так.
Кусок мяса сначала зажаривается в сильно разогретом свином жире до образования твердой корочки, заключающей внутренность куска в своеобразную капсулу. Затем, в соусе из муки, красного вина и жгучего перца мясо тушится уже в этой твердой оболочке до полной мягкости. И получается еда, хоть ненадолго, делающая слабого человека сильным. Сильного – силачем. Силача – героем.
На гарнир к пылающему мясу подали крупно порезанные, слегка отваренные белые грибы с ломтиками жареного во фритюре картофеля.
Чтобы усмирять заключенный внутри толстых мясных кусков жар, они взяли еще графинчик вина. Только теперь это была густая, как сок, темно-вишневая королева дунайских красных вин – кадарка.
Все это вместе взятое привело к тому, что к вечеру они оказались не в гостинице на Балатоне, как собирались утром, а в городе Секешфехервар, который в годы второй мировой три раза переходил из рук в руки. У солдат 2-го Украинского фронта, дравшихся здесь с 6-ой немецкой танковой дивизией «СС», даже родилась шутка: «Секеш-фехервар очень трудно взять. Труднее этого только его произнести.»
И не доехали они до Балатона всего пятидесяти километров, конечно, не случайно. Именно в этом городе с труднопроизносимым названием находился хорошо им знакомый массажный салон мадам Эльжбеты. Конечно, за этим физкультурно-медицинским названием скрывалась совсем другая сфера услуг, оказываемых салоном. Так же, как скрывались за официальными занятиями двух приятелей на самом деле совсем другие профессии.
И вот, когда они поднимались по деревянной лестнице в спальные номера, Алан неожиданно произнес, обращаясь к Аркадию:
– У моего руководства есть сильные подозрения, что кое-кто научился разговаривать с Миром на его электромагнитном языке! Этот кто-то прячется далеко от сюда. – он махнул рукой. – В Азии. За Уралом…
У каждого на руке висела своя дама.
Обычно бледная кожа на лице Левандовски горела, будто ее натерли жгучей венгерской паприкой. А бесцветные глаза, благодаря степной мадьярской кухне, превратились из равнодушно-рыбьих в оживленно- собачьи.
Аркадий впечатал в память, каждое из слов этой фразы. Хотя сделал вид, что кроме полногрудой фроляйн Илоны его в эти минуты ничто не интересует.
Огненная венгерская кухня требует с собой предельно осторожного обращения. Иначе человек начинает говорить то, что он не должен говорить ни при каких обстоятельствах…
.. Аркадий с Бокаловым стояли на террасе ресторана «На пристани», вдыхали чистый речной воздух и смотрели в черную водную глубину. Под ее непроницаемым покровом шла какая-то своя жизнь. Время от времени раздавался негромкий всплеск, и дебаркадер лизала ласковая, как кошка, волна.
– Да, хорошо у вас здесь… – задумчиво произнес Лев Иванович. – Тихо. Спокойно. Никто никуда не бежит… В чем-то я тебя понимаю, полковник… Есть тут своя правда, есть!
Сначала они не обратили внимания на какие-то новые звуки, появившиеся в воздухе. Где-то на берегу, перед входом в ресторан прозвучал несильный хлопок. Потом, через небольшой промежуток времени, словно бы зазвенело стекло.
Аркадий краем глаза заметил что-то странное за своей спиной. Он обернулся и увидел в стекле окон- иллюминаторов «Парадиза», яркие световые блики..
Внезапно жерла иллюминаторов окрасились в сплошной красный цвет. Снизу раздался женский визг и мужской трубный выкрик: «Пожар!»
24. Пожар и его последствия
Они непонимающе взглянули друг на друга.
Неуместным в этом покое был раздавшийся крик и то, что он мог означать.
«Пожар!» – истошно закричали уже несколько голосов.
В ту же секунду на террасу вбежал человек, который привел Аркадия к Бокалову. В стеклах его больших очков метались лисьи хвосты пламени.
– Лев Иванович! «Брабус» горит! Эти суки «Брабус» подожгли! – тяжело дыша, выдавил он из сухого горла.
Бокалов, а за ним и Аркадий бросились, разбрасывая стулья, сквозь плюшевую шкатулку «Парадиза» к ведущей на первый этаж лестнице. Скатившись с нее, они через опустевший общий зал выскочили на улицу.
На дороге, прямо перед мостиком, ведущим на дебаркадер ресторана, горел огромный костер. С одной стороны из него высовывался мотор, с другой – тяжелый зад дорогого внедорожника. Костер раскалялся, сыпал вокруг тучами злой огненной мошки. В его сердцевине что-то тяжело ворочалось и жалобно поскуливало.
– Лев Иванович! Сейчас взорвется! Отойдем! Давайте в ресторан! – потянул Бокалова за рукав помощник.
Тот зло вырвал край пиджачного рукава из его пальцев и глухо спросил:
– Кто? Кто это сделал?
– Ну, кто? Бакинцы… Кто ж еще? Они! Мстят, падлы!
– Какие бакинцы? Азербайджанцы, что ли? – сдвинул брови к переносице Бокалов.
– Де нет. Так я этих недоумков из «Бакин-банка» называю… – ответил помощник.
Бокалов вынул из внутреннего кармана пиджака маленькую плитку мобильного телефона и, сдерживая себя, умудрился попасть в крохотные для его пальцев кнопки.
– Петраков? Ты, Николай Петрович? Это – Бокалов! Визитеры, которых ты в ресторане взял, где сейчас? Ну да, из Московского «Бакин-банка»… У тебя еще? Заканчиваешь проверку?… Все они у тебя? Говоришь, все? Точно, никого не отпускал?… Да, верю, верю. Нет, до утра задерживать не надо… Знаю, что документы у них в порядке и разрешение на оружие имеется… Ну, так отпускай! Нет, претензий у меня к тебе не будет! – рыкнул Бокалов и закончил разговор.
– Это не бакинцы! Они все еще в отделении милиции парятся… – тяжело посмотрел он на своего заместителя. – Кто тогда это сделал, а? Что молчишь, помощник по оперативной работе? Кто, я тебя спрашиваю?
Тот молчал, безуспешно пытаясь сглотнуть застрявший в горле лимон.
– Ну, так может быть, они не все в милиции… – наконец, выдавил он.
– Как не все? Ты же меня сам уверял, что их всего шестеро… Майор говорит, все шестеро еще в отделении!
– Может быть, они местных подпрягли! Есть у них тут какой-то бугорок на связи… Морская фамилия такая… То ли Штиль, то ли Шторм… Я толком узнать не успел… – тяжело дышал помощник.
– Коньяк в номере выпить ты успел… Бабу в номер привести тоже успел… А узнать, кто тут дела делает и с кем – это ты не успел!.. – со свинцовой тяжестью в голосе процедил начальник управления безопасности «Сибпромнефти».
