плоскостью.
Вахтер, наконец, узнав его, радостно приподнял брови и исчез в полумраке своей крепости. Лязгнул засов, дверь распахнулась, открыв за собой стоящего Фрола Никитовича.
– Аркадий! А я тебя не признал! Та-а-а, ты не один, хлопче? Девка с тобой! О-о-о! Та где ж ты таку кралю подцепил? Так это ж, Сонька, а я со слепу не вижу… – весело проговорил он.
– Здоров будешь, Фрол Никитович! Не разбудили? – осведомился Аркадий.
– Та, ни… Я только глазы прикрыл. А так, я и не сплю. Бессонница у меня… Наше дело стариковское. А шо ты, Аркадий, ночами блукаешь? И Соньку с собой таскаешь? Дело какое? Или так, по молодости не спится?…
– Какая уж там молодость!… Дело, Фрол Никитович, важное. Государственное!
– Ты ж смотри, что делается… – уважительно покачал головой старик Дорошенко.
– Пусти нас на территорию, Фрол Никитович!
– Та шо ж вы там робить собираетесь? Нема ж никого! Спят же уси давненько. Только я, горемычный, глазоньки не смыкаю… Та ребяты на складе кошаков гоняют!
– Нам к Хлебной улице пройти надо. Как раз через северные ворота и выйдем.
– А шо ж вы, как все людины не ходите? По шляху-то? Гонятся за вами кто, аль чего?
– Гонятся, Фрол Никитович. – честно признался Аркадий.
– Тю! Та кто ж за тобой погонится, Аркаша, когда ты в таких чинах ходишь?… Ты ж сам кого захочешь, загоняешь!
– По-разному бывает, Фрол Никитович… Бывает я гоняю… Бывает и меня. Служба такая. – дипломатично ответил подполковник Стеклов.
– Вона яка штука-а-а! – покачал моржовой головой Ольгин родич. – Ну, раз так, тикайте, робяты напрямки, мимо склада!
Старик Дорошенко посторонился и впустил их в теплый сумрак своей ночной крепости.
Залитый асфальтом заводской двор был темен. Только над входом в старый кирпичный склад горел фонарь.
Да в его длинной стене светилось одно окно, за которым, очевидно, и бодрствовала охрана.
Кивнув на прощание Фролу Никитовичу, Аркадий с Соней двинулись вдоль пирамидальных тополей, стоящих у забора, ограждающего заводскую территорию. Им нужно было попасть к противоположному концу хозяйственного двора, горбом вытянувшегося над текущей внизу рекой.
Примерно на середине пути перед ними выросла небольшая, меньше человеческого роста, стоящая вертикально бетонная плита. Ее ограждали якорные цепи, продетые в конусообразные чугунные столбики.
Это был памятник рабочим крупозавода, ушедшим с этого двора на войну с гитлеровской Германией и не вернувшихся в Каланчевку. На бетоне был выдавлен длинный список из почти сотни фамилий с инициалами. Дорошенко и Саяпины. Папасы и Стекловы. Беседины и Кальварские. Все коренные каланчевские фамилии были тут.
В середине списка, недалеко друг от друга плотно лежали в бетоне две фамилии. Кальварский Я.С. – Ян Семенович – двоюродный дед Сони Кальварской. И Стеклов Г.А. – Григорий Антонович – родной дед Аркадия. Лишь на несколько недолгих секунд остановили они свои шаги у монумента. Но остановили. И хоть мгновение, но постояли к нему лицом.
Сразу за монументом прямо на них бесшумно выбежала из темноты большая собака, похожая на сибирскую лайку. Она встала, как вкопанная, метрах в трех и утробно зарычала, обнажая белые клыки.
Вообще, дворовые собаки по отношению к Аркадию вели себя мирно. Ему даже казалось, что они считали его псом из своей стаи, или даже близким родственником, потерявшимся какое-то время назад во время пробега по окружающим улицам. Вглядевшись в него, они признавали пропащего, качали хвостами, словно удивляясь: «Мы то думали, его уж и на свете нет, а он вот – рыжина, целехонек!…»
У Сони же с собаками отношения с детства не складывались.
– Ой, сейчас укусит! Аркаша, я боюсь! – пискнула она и спряталась за его спину.
Зверь, не переставая рычать, действительно, переместился в сторону, будто пытаясь к ней подобраться.
Аркадий сам недовольно рыкнул и поднял руку.
Пес перестал ворчать, сел на задние лапы, и, склонив голову, посмотрел на Аркадия, будто говоря: «Я же шучу! Нужна мне твоя лохматка, у меня знаешь их сколько!» Аркадий махнул рукой и пес исчез в темноте.
Северные ворота крупозавода, в которые заходила действующая железнодорожная ветка, были закрыты тяжелой стальной балкой. Но рядом, между бетонным столбом ворот и кирпичным зданием электрической подстанции был узкий проход, почти щель, ведущая на проходящую мимо улицу. Щель перегораживала решетка из арматуры.
Знающим людям было известно, что эта решетка поднималась вверх, открывая выход за территорию завода, в густые заросли сибирской акации. Аркадий с Соней относились как раз к таким людям.
Выбравшись из листьев, они огляделись. По уходящему вверх асфальту, будто по реке, струилась лунная дорожка. А прямо по ней, все убыстряя шаг, спускались к ним несколько рослых угольно-черных фигур.
– Это они! Я бабу узнал!… – гулко прозвучал в ночной тишине низкий мужской голос.
– Удача не приходит одна! Рядом с ней обязательно какая-нибудь хренотень! – в сердцах плюнул Аркадий и снова потащил Соню за акациевый занавес. Через секунду он уже задвигал за собой решетку из арматуры. Выскочив из тайной щели, они понеслись по заводскому двору к массивной коробке склада.
Рванув на себя дверь помещения, Аркадий увидел сидящих за столом четверых бойцов заводской службы охраны. На столе стояла оплетенная лозой бутылка, рядом лежало порезанное на мелкие пластики снежное сало.
– Аркан, ты, что здесь? – удивленно поднял брови старший из них. Подполковник узнал Пиню Ковшова, с которым они учились в одном классе и играли за юношескую футбольную команду района, ну, и потом, конечно, после его возвращения на родину, встречались на тесных каланчевских улицах.
– Дядя Аркадий! – радостно произнес один из охранников. – Вы меня узнаете? Я – Слава, племянник Галины Васильевны Саяпиной. Я как из армии пришел, здесь, на крупке, в охране работаю…
– Узнаю, конечно! – сказал Аркадий, посмотрев на смутно знакомое почти мальчишеское лицо. – Мужики, там какие-то хмыри решили ваш склад подломить. Сейчас подстанцию из строя выводят, чтобы сигнализацию отключить.
– Да, ты что? – изумился Пимен Макарович. – Ну-ка посмотрим, что там за фраера объявились… За мной! – скомандовал он своим подчиненным. Подхватив резиновые дубинки, заводская охрана выскочила на воздух.
Аркадий с Соней к воротам не пошли. Они остались стоять в тени склада, наблюдая за тем, что происходило у ворот.
А на воротах верхом сидела мужская фигура и внимательно вглядывалась в неосвещенный двор.
– Во, борзота! Ты смотри, что делают! – удрученно вздохнул Пимен Макарович.
Четверо бойцов во главе со своим начальником бросились к рубежу охраняемой территории.
– Ты, что, мужик, уселся, как петух на насесте? Ну-ка пошел отсюда! – заорал, подлетая к наблюдателю Пимен Макарович.
– Тихо! Хавло-то попридержи. – спокойно, с сознанием своей силы произнес наблюдатель. По железу что-то скреблось. Видимо, штурмовая группа лезла на ворота.
– Что тебе надо? – несколько растерялся от такой наглости Пимен Макарович. – Ты куда лезешь? Это – заводская территория!
Рядом с ногами наблюдателя над верхним краем ворот появилась голова. Потом еще одна.
– Да мы свои, начальник. Милиция. – сказал оседлавший ворота.
– И что надо? – притворно мирным голосом спросил Пимен Макарович, прекрасно знавший всех поселковых милиционеров.
– У вас тут мужик с бабой спрятались. Поджигатели. Они только что у ресторана машину сожгли. У вас они, точно! Мы видели. Нам надо по территории пройти, посмотреть, где они спрятались.
