может принести огромное количество бед. А, если эти руки будут принадлежать преступникам? – гудящий звук его голоса взмыл к потолку.
На этот риторический вопрос Ефим отвечать не стал, а задал встречный:
– А, почему правительство поручило найти это изделие именно вам? – Ведь, задачи подобного рода – компетенция нашего главка?
– Ай, да не будем ревновать к работе, майор! – махнул рукой Крабич. – Просто, именно моей службой накоплен большой опыт по розыску различных изделий, приборов и установок, попавших не в те руки. К тому же, человек принимавший решение, мог, например, сомневаться, а не причастен ли кто-то из вашего ведомства к исчезновению этого прибора? Так ведь тоже бывало. И уж вы-то, Ефим Алексеевич, наверняка, об этом знаете. Мало ли, какими соображениями руководствовался вице-премьер! Разве в этом дело? Дело в том, чтобы изъять эту опаснейшую вещь из рук того, кто ей незаконно завладел! И это – наша общая задача! Разве нет?
«Я ошибся, – подумал Ефим, – Это – не гобой. Это – Орфей. Сладкоголосый певец, способный повести за собой, кого угодно. Или крысолов с волшебной дудочкой, который, играя на ней, увел из города всех детей… Куда только потом он их дел? Никто не вернулся. И никого не нашли, хотя искали упорно и долго», – добавил он так же про себя. А вслух произнес:
– Да. Секретных приборов в руках у граждан быть не должно.
– Значит, работаем вместе? – вскинул глаза с вертикальными зрачками Крабич и протянул Ефиму руку.
Ефим Мимикьянов знал, что никакого электромагнитного колпака, способного своим полем заставлять световые лучи огибать его контур, делая все находящееся под ним, невидимым, объединение «Топология» никогда не разрабатывало и разрабатывать не могло. То, чего никогда не существовало, естественно, не могло быть и похищено. Напоминающий деревянный духовой инструмент – гобой, подполковник Крабич снова врал. Он искал в научном городке нечто другое.
Что?
Вот над решением этой задачи и собирался работать майор Мимикьянов. И, разуется, без всякой кооперации с подполковником. Но вслух он сказал:
– Конечно, работаем вместе! – и пожал протянутую руку.
Они вышли из железнодорожного домика.
Привалившись к его бревенчатой стене, сидели на земле бойцы, сопровождавшие Ицехвели в ходе захвата Спиридона Кирпатого. Их руки были связаны белой бельевой веревкой. Лица несли на себе следы серьезного рукоприкладства. Но самого Гочи среди них Ефим не увидел.
«Вот жизнь, – подумал майора. – Минуту назад – ты грушу околачиваешь, через минуту – тобой околачивают! Однако, наш Главный режиссер все-таки явно любит пошутить! В данном случае, его шутка получилась, бесспорно, удачной. Для меня».
Рядом с домом стоял зеленый, угловатый, как довоенный трактор, «Хаммер».
– Садитесь, Ефим Алексеевич! – с затаенной гордостью кивнул Гобой на военный вездеход американской армии.
Майор считал, что восхищаться здесь было особенно нечем. Американский армейский вездеходный автомобиль для командного состава был хорош. Но только не для езды по настоящему бездорожью. В осеннем поле этот мужественный красавец выходил из строя через пятнадцать минут. В реальной жизни он УАЗику и в подметки не годился. А, вот для покорения трепещущих женских сердец нарочито грубоватым дизайном, эта машина подходила прекрасно. Тут «Хаммер» соперников не имел.
– Да, я лучше сам, пешочком, через лес, – начал отказываться майор, – тут идти-то всего-ничего!
– Нет, уж, садитесь, майор! Мы вас быстро доставим! Да, и мало ли что? Хоть и маленький, а все-таки, – лес! Вдруг опять, кто-нибудь на дороге попадется, и приставать начнет? Мы же не всю уголовную фауну выловили. Они же, как тараканы, прямо из-под руки выскакивают! Садитесь! – распахнул Крабич заднюю дверцу.
Майор, Гобой и еще два бойца погрузились в машину.
«Хаммер», задевая широкими шинами за стенки глубокой колеи, покатился по просеке к объездной дороге. По ней до начала проспекта строителей – полминуты езды.
– Вас, Ефим Алексеевич, куда доставить? – спросил качающийся рядом длинный Гобой.
– Майор назвал адрес дома на проспекте Науки.
– Ну, да, ну, да. Правильно, – одобрил Игорь Иванович. – Я и сам хотел вам предложить.
В ушах у майора Мимикьянова неслышно звучал Первый концерт Ференца Листа «ми бемоль мажор» для скрипки с оркестром.
Великий венгр предупреждал о надвигающихся событиях. В некоторых тактах концерт как будто намекал – все кончится хорошо, а в некоторых, напротив, прямо заявлял: все может рвануть так, что и кости собирать будет некому.
18. Что такое «Шапка-невидимка»?
Максим Карликов находился дома не один.
Ефим застал в его холостяцкой однокомнатной квартире всю лабораторию пространственных измерений. Лаборатория занималась тем, что играла в карты.
Не в преферанс, и не в бридж. В подкидного дурака. Из карточных игр в лаборатории «дурака» любили больше всего. «Потому что «только «дурак» оставляет голову свободной!» – говаривал младший научный сотрудник Феликс Бобин.
На кухонном столе между картами стояли большие литые пивные кружки. В свое время коллектив лаборатории подарил их своему начальнику на день рождения. В пиве яичным желтком плавало солнце. У балкона стояли уже опустошенные бутылки с бело-желтой этикеткой «Сибирской короны» светлой», но немного – три штуки. В субботний день к этому часу, случалось, освобождалось бутылок и побольше.
В качестве закуски на тарелке лежало наструганное тонкими вишневыми ломтиками вяленое мясо. Карликов привез его из прииртышской деревни, где жили его родственники, и тридцать с лишним лет назад родился он сам.
Балконная дверь была открыта. Вливающийся в комнату ветерок надувал белую штору, как парус. Да, и пах он, – словно бы, морем. Хотя ближайшее море находилось от научного городка, по крайней мере, в трех тысячах морских миль. Легкий запах пивного хмеля бросался морскому бризу навстречу, и они начинали гоняться друг за другом по комнате, как разыгравшиеся кошки.
Видимо, после дегустации хмельного напитка у Дома ученых, лаборатория решила продолжить это благородное занятие. Причем, за игрой в карты. Место долго выбирать не пришлось. Конечно, самым подходящим для этого оказалась, квартира руководителя лаборатории пространственных измерений Максима Карликова. Впрочем, как, и во всех предыдущих случаях. Она имела то ценнейшее преимущества, что в ней нельзя было нарваться на женский крик или даже постное выражение лица: «Я тут кручусь с утра до вечера, а им бы только пиво хлестать!» Неженатый Карликов жил один.
Дверь Ефиму открыл инженер Женя Вергелесов. Он не удивился, но обрадовался.
– Проходите, Ефим Алексеевич, – сказал он, как всегда, в отличие от остального состава лаборатории, называя Ефима на «вы». – У нас еще много пива есть.
– А в картишки? – не отрываясь от игры, спросил майора младший научный сотрудник Феликс Бобин, когда Ефим вошел в комнату.
– А и в картишки! – с удовольствием произнес майор.
– Бери стул. Садись. Свободная кружка на телефонном столике! – почесал свой короткий нос игрушечного медведя Максим Карликов.
И пошла рубка.
Ставка в битве всех против всех была не шуточная.
Проигравшему предстояло бежать в магазин за пивом.
Но, несмотря на ожесточение схватки, все равно, разговор за столом не затихал.
– Четвертое измерение пространства – миф! Математическая абстракция! – говорил Карликов и бросал пиковый туз на стол, рассчитывая, что Феликс ее примет.
– Четвертое измерение пространства, это – реальность! – встряхивал львиной гривой Бобин и бил пикового туза козырной бубновой шестеркой. – Муравей тоже думал, что существует только два измерения
