вазочку.
– Таким-то уже все равно… – махнул он рукой. – Какие это люди, так, плесень, только жизнь нормальным людям портят… Вон в сводке, что ни преступление, – хоть убийство, хоть изнасилование, – все по этому делу. Деньги на наркотики ищут и потом обдолбанные на людей кидаются. Вот хорошо, у тебя, Лев Александрович детей нет… А у меня две дочки. А теперь вот уже и внучка родилась. Как представлю, что вот такая мразь может, не дай бог, что-нибудь с ними сделать, веришь ли, сердце останавливается… И город от этакой мрази избавим… И нашему министру с Аврамовичем будет, что доложить. Договорились?
Генерал поднялся со своего места и направился к сейфу. Он повернул торчащий в дверце ключ, достал из сейфа бутылку тольяттинского коньяка «Тайный советник» и две рюмки.
Солнечный луч, пробившийся сквозь белую оконную занавеску, ярко высветил золотые осенние листики на воротнике сизого генеральского кителя. Держа бутылку в одной руке, и просунутые между толстых пальцев рюмки в другой, он, медленно ступая по ковру, направился к столику.
– Товарищ генерал, разрешите вопрос? – не ответив, на генеральское «договорились?» – спросил Полковник.
– Давай свой вопрос… – спокойным дружелюбным голосом, но слегка насторожившись, произнес Болотов.
– А, как в суде дело развалиться? Особенно, если адвокаты умные будут…
– Да, откуда у этих наркоманов хорошие адвокаты? – ударил сжатым кулаком по подлокотнику кресла генерал. – С каких таких барышей? Хорошему адвокату и деньги хорошие нужны… А у них откуда? Что и было, все на заразу ушло. Да, и вообще, это для нас уже никакого значения не имеет. Ну, даже и отправит суд дело на доследование или вообще этого козла оправдает, нам-то что? Нам с тобой надо сейчас министру, да Аврамовичу виноватых назвать. Сейчас! А что будет потом, и что там суд решит, это нам уже все равно. Ты понял меня, Лев Александрович?
Генерал отвинтил у бутылки крышечку и начал разливать коньяк в рюмки.
– Понял, – кивнул Лев Александрович. – Хотя я бы предпочел версию катастрофы, случившейся по неустановленной технологической причине…
Генерал прервал процесс наполнения рюмок:
– Ну, не начинай снова, Лев Александрович, ты же взрослый человек!
– Я подумаю, товарищ начальник управления, – упрямо произнес Полковник.
– Что значит, подумаю? – вскинул лицо генерал и снова начал багроветь. – Чего тебе еще не ясно?
Роман Алексеевич поставил бутылку с коньяком на стол.
– Знаешь, Лев Александрович, когда ты к нам из-за рубежей своих вернулся побитой собакой, хоть и с министерским направлением, я ведь тебя с дорогой душой взял… А мог бы и не брать… Да! Сослался бы на отсутствие вакансий в штатном расписании, и никто бы мне слова не сказал! А я тебя взял! Потому, что рассчитывал на тебя! Ты же наш – куломзинский! Мы ж с тобой по одним улицам бегали… На одних огородах росли! Твой же батька меня в школе математике с физикой учил… Что ж ты так себя ведешь? Забыл, кому по жизни обязан?
Зря это сказал начальник управления.
Не считал Полковник себя обязанным генералу Болотову. И благодеянием свою работу в милиции тоже не считал.
Не то, что он вообще был человеком не благодарным. Отнюдь, нет. На свете существовало много людей, по отношению к которым он чувствовал себя должником. Существовали на земле люди, ради которых он готов был рискнуть и жизнью. Как, например, Оксана Ковальчук. Но генерал Болотов в их число не входил.
– Будут у нас виновные или нет? – глухо спросил генерал.
Лицо Болотова приобретало теперь уже не багровый, а фиолетовый цвет.
– Виновных пусть определяет суд. А мы должны установить истинную картину происшедшего, – произнес Полковник пустые правильные слова, которые обладали только тем достоинством, что к ним невозможно было придраться. – Разрешите идти?
– Идите, – глядя на Полковника, как смотрят на смертника, произнес генерал.
Лев Александрович поднялся и по мягко пружинящему ковру направился к двери.
– Идите и подумайте. Хорошо подумайте на досуге, полковник! – услышал он за своей спиной, когда уже брался за ручку двери. – Не ошибитесь только. А то досуга у вас может стать очень много!
«Кажется, пенсия для меня стала уже не просто близкой перспективой, а очень близкой перспективой. Точнее, завтрашней… Ну, что ж поделаешь! Может быть, это и к лучшему… Как говорится, все, что мог ты уже совершил…» – сказал Полковник самому себе и вышел из кабинета.
22. Две разные пары
Лев Александрович готовил себе ужин.
По телевидению шла передача, посвященная глобальному потеплению. Дикторский текст долетал из комнаты и к нему на кухню.
На всей планете климат сходил с ума.
Пастухи и альпинисты с удивлением обнаруживали, что горные ледники, словно испугавшись какой-то страшной опасности, поползи вверх, в космические убежища, подальше от земной жизни.
Извлеченные из недр планеты моря нефти и горы угля образовали внутри земной коры колоссальные пустоты. И гигантский волчок с радиусом в шесть тысяч четыреста километров начал менять наклон вращения в соответствии с новым распределением материи внутри себя. Ученые обнаружили, что ось вращения Земли пришла в движение и стала смещаться к югу.
Компьютеры, работающие в закрытых организациях, выдавали страшные прогнозы. В итоге этого движения уже через несколько десятилетий Северный полюс должен был оказаться в центре Аравийского полуострова. Европу ожидало похолодание, а Северную Америку – превращение в покрытую ягелем тундру.
Прогнозы с грифом «секретно», как всегда случается, когда это кому-нибудь очень нужно, недолго оставались в сейфах, и скоро выпорхнули на свет.
Благополучным людям сначала представлялось, что эти апокалиптические прогнозы составлены для того, что бы среди однообразных буден было чем пощекотать нервы. Предсказания казались похожими на компьютерную игру, страшную лишь внутри дисплея. Выключил компьютер, вот и нет никаких ужасов.
Но эти леденящие прогнозы вдруг начали сбываться.
Были затоплены неожиданным и непонятным наводнением Прага и Дрезден. В Соединенных Штатах заполыхали Калифорнийские леса. На Атлантическое побережье Мексики обрушились невиданные тайфуны, а на Тихоокеанском – выпал невиданный в этих краях снег.
Везде становилось хуже.
И лишь здесь на юге Западной Сибири, на самой границе с Казахстаном, климат почему-то вел себя иначе. Он становился все лучше и лучше. Ощутимо смягчились суровые сибирские зимы. Обычные в недалеком прошлом многодневные сорокоградусные морозы считались уже легендами напрашивающихся на внимание прессы старожилов.
На дачных участках не только отдельных фанатиков-садоводов, а и у обычных трудолюбивых горожан замелькали желтые дыни и полосатые, словно одетые в армейский камуфляж, арбузы. Урожаи малины, смородины и крыжовника становились год от года обильней, а ягоды вкуснее. Сухой и бедный микроэлементами воздух сердцевины материка, удаленной от всех морей планеты на тысячи километров, вдруг ощутимо повлажнел. В Сибирь вдруг устремились массы атлантического воздуха. Они несли с собой животворный морской воздух. В степях запахло водорослями, и степняки получили неожиданный подарок в виде йода, фтора и калия, которых здесь всегда недоставало.
Глаза у людей заблестели, волосы стали гуще, а врачи с удивлением обнаружили, что их пациенты стали меньше болеть простудными заболеваниями.
Речные иртышские чайки из худосочных копий своих морских сестер превратились в сытых крупных аристократок с раскидистыми крыльями и крепкими антрацитово блестящими клювами.
Лев Александрович обжарил помидоры, потом добавил на сковородку порезанные кубиками чернильно- синие сибирские баклажаны и кольцами – сладкий лук. Не ограничивая себя, поперчил и тщательно
