крайней мере. (На это она клюнет, подумал я. Так и оказалось.)
— В чем дело? — живо спросила она. — Только не стойте здесь, где всякий может услышать нас. Зайдите ко мне и присядьте.
Мне совсем не хотелось беседовать здесь, да и времени у меня не было. Поэтому я принял таинственный вид и сказал:
— Не могу, мисс Оман. Я должен идти в амбулаторию. Но если вы случайно будете проходить мимо и у вас будет несколько свободных минут, я буду вам очень признателен, если вы туда заглянете. Я совершенно не знаю, как мне поступить!
— Я думаю. Вообще мужчины это редко знают. Но вы лучше большинства мужчин. Вы понимаете, что находитесь в затруднительном положении, и у вас хватает ума посоветоваться с женщиной. Но в чем же дело? Может быть, я могу пока все обдумать?
— Видите ли, — начал я уклончиво. — Тут все очень просто, но я не могу как следует… Ах, черт возьми! — добавил я, взглянув на часы. — Мне надо бежать, иначе меня будет дожидаться целая толпа. — С этими словами я быстро скрылся, предоставив ей терзаться любопытством.
Сфинкс из Линкольн-Инна
В 26 лет нельзя претендовать на большую жизненную опытность, однако и того знания человеческой природы, которое я успел уже приобрести, было достаточно для уверенности, что визит мисс Оман последует не позднее сегодняшнего вечера. Я не ошибся. Не было и семи часов, как стук у входной двери возвестил о ее прибытии.
— Я случайно проходила мимо, — объяснила она, — (я постарался подавить улыбку) и потому решила зайти к вам узнать, о чем именно вы хотели со мной посоветоваться?
Она села на стул, предназначавшийся для пациентов, и, положив на стол пачку газет, выжидательно посматривала на меня.
— Благодарю вас, мисс Оман, — сказал я. — Как мило, что вы зашли ко мне. Мне очень совестно, что я побеспокоил вас по такому пустячному делу.
Она нетерпеливо постучала пальцами по столу.
— Пожалуйста, не беспокойтесь об этом! — воскликнула она. — О чем именно вы хотели посоветоваться со мной?
Я рассказал ей о затруднениях, связанных с предстоящим ужином, и по мере того, как я говорил, на ее лице начало появляться выражение разочарования и даже отвращения.
— Не понимаю, почему вы делаете такую тайну из этого, — угрюмо заметила она.
— Я вовсе не хотел делать из этого тайны. Я только боялся тут напутать. Видите ли, если я поручу все мисс Деммер, она, наверное, подаст тепловатое ирландское рагу с застывшим салом и жирный гуттаперчевый пудинг, или что-нибудь в этом роде, да вдобавок весь дом перевернет вверх дном. Потому я и думал устроить холодную закуску и заказать все в ресторане. Но я не хочу, чтобы получилось впечатление, будто я делал огромные приготовления.
— Никто не подумает, что все это свалилось с неба, — сказала мисс Оман.
— Полагаю, что нет. Но вы понимаете, что я хочу сказать. Так вот, где вы посоветуете мне купить все необходимое?
Мисс Оман задумалась.
— Лучше предоставьте все это мне, — решила она наконец.
Я именно этого и добивался и с благодарностью согласился, нисколько не заботясь о чувствах мисс Деммер. Я дал ей два фунта, и, пожурив меня за мою расточительность, она положила их в свой кошелек. Потом она строго посмотрела на меня и, поджав губы, заметила:
— Вы очень ловкий молодой человек.
— Почему вы так думаете? — спросил я.
— Ваши гулянья по музеям под предлогом работы, — продолжала она, — с молоденькими и хорошенькими девицами, работа, действительно? Я слышала, как она рассказывала об этом своему отцу. Она думает, что вы действительно очарованы всеми этими мумиями, высушенными кошками, каменными осколками и всем прочим хламом.
— Послушайте, мисс Оман… — начал я.
— Пожалуйста, не возражайте, — огрызнулась она. — Я все вижу. Меня-то вы не проведете. Воображаю, как вы глазеете на эти стеклянные шкафы, как поддакиваете ей, а сами слушаете ее с разинутым ртом и выпученными глазами и сидите у ее ног — ну разве я не права?
— Насчет сиденья у ее ног, — сказал я, — могу сказать, что это легко могло случиться благодаря адски скользким музейным полам. Но я, действительно, прекрасно провел время и снова туда пойду, если только можно будет. Мисс Беллингэм самая умная, самая совершенная женщина, с какой я когда-либо разговаривал!
Я сказал это нарочно для мисс Оман, зная, что ее восхищение и преданность могли сравниться только с моими. Ей очень хотелось что-нибудь возразить мне, но это было невозможно. Чтобы скрыть свое поражение, она схватила пачку газет и развернула их.
— Что такое «гибернация»? — вдруг спросила она.
— Гибернация? — воскликнул я.
— Да, они обнаружили следы этого на одной из костей, найденной в пруду в местности св. Мэри Крей, и такой же след имеется на кости, найденной где-то в Эссексе. Поэтому мне хотелось бы знать, что такое «гибернация».
— Может быть, было какое-нибудь другое слово? — спросил я.
— В газетах говорится «гибернация». Если же вы не знаете, что это значит, так и скажите. Ничего постыдного в вашем незнании нет.
— Ну хорошо, в таком случае сознаюсь: я не знаю.
— Тогда лучше прочтите газеты и постарайтесь догадаться, — сказала она и немного погодя спросила:
— Вы любите убийства? Что касается меня, то я их ужасно люблю.
— Какой вы ужасный вампир! — воскликнул я.
— Я прошу вас выбирать свои выражения. Понимаете ли вы, что я могла бы быть вашей матерью?
— Не может быть! — воскликнул я.
— Факт, — сказала мисс Оман.
— Ну, как бы там ни было, — сказал я, — возраст еще не все, что требуется. И, кроме того, вы опоздали. Вакансия уже занята.
Мисс Оман швырнула газеты на стол и поспешно встала.
— Лучше почитайте газеты и постарайтесь набраться ума-разума, — строго сказала она, повернувшись, чтобы уходить.
— Да, не забудьте про палец, — живо добавила она. — Вот ужас-то!
— Палец? — повторил я.
— Да, там нашли руку, на которой не хватает пальца. Полиция считает, что это очень важное указание. Я не совсем понимаю, что именно они имеют в виду. Но вы прочтите сообщение и скажите мне, что вы думаете?
Сказав это, она быстро направилась через амбулаторию, и я проводил ее до двери. Некоторое время я смотрел ей вслед и только что собирался уходить, как мое внимание было привлечено высоким и худым пожилым господином на противоположной стороне улицы. Манера его наклонять голову указывала на сильную близорукость. Но вдруг он заметил меня и перешел через улицу, пристально глядя на меня через очки своими острыми голубыми глазами.
— Не знаю, сможете ли и пожелаете ли вы помочь мне? — сказал он с вежливым поклоном. — Я собирался зайти к одному знакомому и позабыл его адрес. Моего знакомого зовут Беллингэм. Едва ли вы
