— Полиция?! — У Энди изумленно округлились глаза. — Я не вызывала полицию!
— И напрасно!
— Что толку? Ты сам сказал, что мы уничтожили все улики.
— И все-таки о случившемся следует сообщить. Пусть место преступления сфотографируют, — он указал на следы на полу. — Поищут на всякий случай отпечатки пальцев.
— Это ни к чему, — возразила Энди. — Я думаю, произошел всего лишь несчастный случай. Виновником мог быть любой из нас.
— Но мы знаем, что это не так!
Энди пропустила его слова мимо ушей.
— Итак, что мы имеем? Всего-навсего разбитую люстру. О каком преступлении я должна сообщить? О взломе или порче имущества? — Она покачала головой. — Двери не заперты, некоторые — вообще распахнуты. Значит, взлома не было. И кроме того, особняк не считается частной собственностью! — Дочь полицейского, она разбиралась в законах. — Строго говоря, никакого преступления не было совершено.
— Это так, — кивнул Джим. — И будь этот случай единственным, я согласился бы, что привлекать полицию не следует. Но всем нам известно, что он далеко не первый…
— Джим прав, — вмешалась Дот. — Надо заявить в полицию.
— Нет, мы справимся сами. Вернее, я справлюсь. — Энди глубоко вздохнула, чтобы взять себя в руки, и обернулась к рабочим, стоящим за ее спиной полукругом: — С этой минуты мы вводим новые меры предосторожности на рабочих местах. Входные двери должны быть закрыты и заперты — за исключением случаев, когда они находятся под постоянным наблюдением кого-нибудь из членов бригады. То же самое относится к окнам первого этажа. Покидая ту или иную комнату, вы должны проверить, заперты ли окна. Это касается всех без исключения!
— Тогда мы задохнемся в этой жаре, — вставил Пит.
— Я позабочусь о вентиляторах. Тиффани и Мэри, уберите осколки, пока кто-нибудь не поранился, а затем повесьте люстру. Сообщите, скольких подвесок недостает — я попытаюсь заменить их. Букер, приступай к деревянной отделке ванной. Со всеми вопросами обращайся к Дот. Остальные могут заниматься прежним делом! — Рабочие медлили, и Энди нетерпеливо махнула рукой, отсылая их прочь: — Идите работать! Я плачу вам не за то, чтобы вы изображали зевак вокруг места аварии.
— Что ты намерена делать дальше? — спросил Джим, когда все нехотя разошлись.
— Съезжу за парой вентиляторов и замками.
— И ты думаешь, это поможет?
— По-моему, это шаг в верном направлении.
— Лучше было бы сообщить в полицию.
Энди ответила ему бесстрастным взглядом.
— Ты, помнится, обещал давать мне советы лишь в том случае, если я сама попрошу об этом.
— Я обещал попытаться, — уточнил он.
— Так попытайся еще раз, — оборвала его Энди, направляясь прочь.
Джим удержал ее за руку.
— Почему ты так настроена против полиции? Ведь твой отец был полицейским.
— Именно поэтому, — ответила Энди и высвободила руку.
В этот вечер, оказавшись дома, Энди обнаружила на автоответчике два сообщения: первое — от дочери, второе — от неизвестного с шумным дыханием.
Едва услышав второе сообщение, Энди остановила пленку и перемотала ее. Судя по всему, говорил мужчина, понизив голос до шепота. «Я хочу помочь тебе, — шептал неизвестный. — Позволь мне позаботиться о тебе».
— Не надейся, приятель, — ответила громко Энди и нажала на кнопку, чтобы стереть запись. В этот момент зазвонил телефон.
Вздрогнув, Энди отдернула руку. Прежде неизвестный никогда не звонил ей вечером — только днем, когда ее не было дома.
Она схватила трубку.
— Слушай, ты, мерзавец!..
— Мама, ты что?..
— О, Эмили, дорогая! Это ты! — Энди прижала ладонь к лихорадочно бьющемуся сердцу. — Я как раз собиралась позвонить тебе. Как твои дела?
Эмили разразилась возмущенной тирадой о старшем брате, любящем покомандовать, и о дедушке, который обращается с ней как с младенцем. Потратив на свои обвинения против родственников мужского пола около получаса, она перешла к рассказу о мальчике, которого видела на пристани, и тут Энди услышала отчетливый шум двигателя «харлей-дэвидсона». Она слегка отодвинула трубку от уха, прислушиваясь к приближению мотоцикла и вместе с тем пытаясь разобрать сбивчивый щебет дочери.
— Да-да, зеленые глаза у мальчика — это здорово! — Энди, до отказа натянув телефонный шнур, подошла к окну и отодвинула штору. Мотоцикл приближался, хотя разглядеть лицо самого мотоциклиста было пока невозможно. Но сердце Энди уже радостно запрыгало. — Да, знаю, мальчики бывают…
Мотоцикл свернул к ее дому. Сердце Энди ушло в пятки. Джим! Он здесь! Она думала, что после сегодняшних событий они больше не увидятся. А она еще не успела переодеться, принять душ и…
— Крис застал тебя, когда ты целовалась? С кем? — Она попыталась сосредоточиться на словах дочери и прижала руку к сердцу, которое с каждой минутой колотилось все быстрее. — Когда ты только упражнялась в поцелуях? С кем? С собственной рукой? — Слава Богу! — Нет, Эмили, никакое это не извращение. Твой брат сам не понимает, что говорит. А твоя подруга Дженнифер права — отчасти. Целоваться бывает приятно. Особенно если целуешься с…
В дверь позвонили, эхо трех мелодичных нот долго висело в воздухе. Энди не обратила на них внимания.
— …с тем, кто тебе нравится. Но целоваться с мальчиком по-настоящему в двенадцать лет еще слишком рано. Вот видишь, Дженнифер уже тринадцать! Да, понимаю… И все-таки, на мой взгляд, тебе еще рановато. В каком возрасте?.. Это зависит от ряда причин, дорогая: от того, насколько девочка знакома с мальчиком, насколько она способна отвечать за свои поступки…
Звонок в дверь повторился. Энди собралась с силами, чтобы не броситься к двери. Гораздо важнее в эту минуту было дать совет дочери.
— Словом, от многих причин. Прежде чем целоваться, надо как следует подумать — подумать о многом! И желательно подольше! Поцелуй — серьезное дело, и… рыбалка? Но при чем тут… Да, да, конечно! С дедушкой можно, дорогая. Знаю, временами он бывает вспыльчивым. Прежде чем повесить трубку, пообещай мне одну вещь, ладно? Пообещай, что будешь только упражняться в поцелуях — по крайней мере до конца недели, а в выходные, когда я приеду, мы как следует поговорим об этом. Да, обязательно приеду! Желтый сарафан с бантиками? Да, помню. Хорошо. Я тоже люблю тебя, детка!
Голосок в трубке смолк. Энди осторожно повесила трубку. Дочь взрослела слишком быстро! Еще неделю назад Эмили была способна говорить лишь о новом бесподобном платье для Барби. Сейчас темой разговора стали поцелуи. Следующего звонка от дочери Энди ждала уже с тревогой.
Три ноты у входной двери прозвучали вновь — громко и нетерпеливо, и Энди вдруг вспомнила, кто стоит на крыльце. Она торопливо сбежала вниз по лестнице, грохоча ботинками по ступенькам и нервничая, как школьница, боясь, что гость передумает и уйдет, не дождавшись ее.
Джим стоял с плоской коробкой из пиццерии в одной руке и бутылкой красного вина в другой. Он успел принять душ, побриться и переодеться в чистую белую футболку, потертые джинсы и коричневую кожаную куртку и теперь выглядел словно крутой парень из рекламного ролика.
Энди вздохнула и прислонилась к дверному косяку.
— Привет, — произнесла она и улыбнулась.
— Привет, — отозвался он, окидывая ее таким взглядом, что по телу Энди пробежал трепет. — А я уж было подумал, что ты до сих пор сердишься.
Энди удивленно заморгала.
— С какой стати?
