О, торопливый смех
Над времени рекой
Твоих любимых – всех,
Которых нет с тобой,
Где молодость твоя,
Встречая Новый год,
Из чаши бытия
Морозный воздух пьет!..
1975
***
Моей бабушке Марии Григорьевне Усиной
и, приютившей ее с моей маленькой матерью,
Марии Евграфовне Ермаковой, которая со дня моего рождения
была мне такой же родной
и близкой
Проезд в снегу глубоком,
Невзрачный дом, и дым
Одной струей высокой
Колеблется над ним.
Закат на небе розов,
Декабрьский воздух густ.
И весь покрыт морозной,
Искристой пылью куст.
Мне все давно знакомо,
Мне все известно тут.
Я знаю: в этом доме
Меня все время ждут.
Я знаю, что ночами,
Когда ветра гудят,
Две женщины печальных,
Два ангела не спят.
Они лежат устало,
Измотаны за день.
Скользит по одеялу
Ветвей густая тень.
Стучат часы, старея,
Белеет циферблат.
Опережая время,
Мгновения летят.
И вечности дыханье
Поет в гортанях труб,
Что наша жизнь – страданье,
Терпение и труд,
Где войны, смерть и голод
Выходят из углов –
И льется в окна холод
Нетающих снегов.
И разум не умеет
Забыться, не дыша, –
Но есть любовь – и ею
Еще жива душа.
Пусть не горит лампада,
Но в комнате светло –
И смотрит кротким взглядом
Мария сквозь стекло,
Прижав к себе Иисуса,
Она глядит во тьму,
Не ведая искуса
Блаженству своему...
1975
***
День да ночь –
Сутки прочь!
Снег кружит,
Собачий брёх.
На столе стоит
Покупной пирог,
Полстакана чая,
Рюмка коньяка.
Над тобой качают
Крыльями века.
Начинаешь сразу
На вопрос ответ,
А кончаешь фразу
Через тыщу лет.
И доносит эхо
На чужой порог
Только шорох снега
Да собачий брёх.
Что же неизменно
Нас гнетет в тиши?
