Овевает стены
Сквознячок души.
И в лиловой рюмке
Расплескав коньяк,
Подбирая юбки,
Мысль уходит в мрак.
Бровь черней, чем уголь,
Подрисован рот.
Ледяную вьюгу
Переходит вброд.
И, дрожа от стужи
Средь вершин и бездн,
Отгоняя ужас,
Прячется в подъезд,
Где, стуча зубами,
Ждет шальных гостей,
Трогая руками
Холод батарей.
1975
***
А. Лесных
Высокий дом самоубийц
Ворота мне открыл.
Как много здесь знакомых лиц,
Как многих я любил!
Как часто думал я порой
Над той минутой роковой,
Когда тщета земная
Является нагая;
Когда приходит, наконец,
Пора отбросить бремя
И обессилевший пловец
Переплывает время. –
Но, поднимаясь на крутой
Откос,
скользя по глине,
Что он увидит пред собой
В раскрывшейся пустыне?
И, переплыв теченье лет,
Переплывет ли мысль он,
Что оба – тот и этот свет –
Не более, чем листья;
Чем листья, сорванные мной
В саду соседнем с клена:
Один сухой, совсем сухой –
Другой еще зеленый?..
1975
***
И летит крутая роза быстрая
На террасу через палисадник.
Г. Шенгели
Заката павлинье цветет перо,
Морозный плывет дымок.
Как будто черненое серебро,
На лужах лежит ледок.
И голых деревьев сырой графит
Лиловым огнем горит.
Но время твое летит и стоит.
Стоит и опять летит.
И шаг, что ты сделал, – уже не твой.
И прожитый миг – не твой.
И – самая лучшая в мире – она –
Твоя ли была жена?
И тот, кто любил ее, разве ты? –
Хоть те же у вас черты.
Ах, полно, да те ли? Да нет, не те.
Пожалуй, совсем не те!
Пушинка, скользнувшая в холода,
Снежинка, в огне руки
Сверкнувшая каплею! – О, куда
Уносит нас гладь реки?
Так, может, и радости выше нет,
Чем радость бегущих строк,
Где роза, летящая за парапет,
Не падает на песок,
Где всадник в пути горячит коня,
От пыли дорожной сер,
Чтоб вновь услыхать на закате дня
Алкеев тугой размер!
И шлема на солнце пылает медь!
О, эта шальная власть –
Движеньем пера отодвинуть смерть
И розе не дать упасть!
