Где смешалась со слезами
Труб ликующая медь.
И летят, летят карьером
На большом экране белом
Тыщи всадников лихих,
Тысячи рубак умелых,
Распаленных, оголтелых,
Злых, оборванных, разутых,
На скрещение продутых
Перекрестков мировых.
Как любил я без оглядки
Эти яростные схватки
И Чапая на коне! –
Дай, страна, винтовку мне!
Ни к чему пустая жалость!
Призови! Я славлю ярость,
Штык в крови, избу в огне!
Славлю вьюгу бескозырок,
Колыханье черных лент,
И пропахший воблой рынок,
И сыпной горячки бред!
Славлю сабельные взлязги,
Юность – бьющую в края!
Славлю кухонные дрязги
Коммунального жилья!
Труд шахтера, управдома,
Сталевара, предрабкома
И солдата на посту!..
Что я, Господи, плету!
Тихий шепот поздней ночью –
Чуть загадочный со сна.
Мать заплаканная. Отчим.
Спешка. Сборы. Тишина.
Сколько прожил ты на свете –
Ну и что запомнить смог?
На сияющем паркете
Комья грязи от сапог.
Век подходит к середине,
Не видать во мраке путь.
На разрезанной перине
Не забыться, не уснуть.
Дом напротив. Снег глубокий.
Скучный свист пурги.
Одиноко. Одиноки
За стеной шаги.
Но-но-но! Без истерии!
Что же ты молчишь?
Где же мать твоя, Мария?
Отчим где, малыш?
Две соседки моют руки,
Солнце всходит в облаках,
И со скуки дохнут мухи
На тисненых корешках.
Что ж, прощай, комхозный угол! –
Руку дай, держись!
Пусть скорей заносит вьюгой
Прожитую жизнь.
Есть в забвении лекарство
От любых потерь.
Детский дом в усадьбе барской
Открывает дверь.
Подымайся по сигналу,
По сигналу спи.
Звонкий горн и галстук алый,
Радостные дни.
Это юность наша. Школа.
Над заводом дым.
Единенье комсомола.
Осоавиахим.
Мир волчком уже заверчен,
Все сильнее крен.
Муссолини, Франко, Черчилль,
Гитлер, Чемберлен.
Мы идем в строю едином –
В гуле и в борьбе.
Каждый будет верным сыном,
Партия, тебе!
Вся планета озарится
Светом навсегда!
