Небосвод затмит.
На земле – недавно мирной –
Ты лежишь – убит!
Ты ползешь глухим болотом,
Прячешься в кугу.
Ты встаешь под пулеметом
На сыром лугу.
Уходя, взрываешь стены
Заводских цехов.
Ты бредешь с толпою пленных
Братьев и отцов.
Ты сгораешь, как полено,
Ты – уже зола,
Но не смыть клейма измены
С твоего чела.
Ты о ней потом узнаешь,
Если доживешь.
Ты из плена убегаешь,
На восток идешь.
Ночь за облаком укроет
Яркую луну.
Ты своею смоешь кровью
Не свою вину.
Не щадя себя, обильно
Ты прольешь ее
В Кенигсберге, в Гродно, в Вильно –
На пути своем.
Ты пройдешь землей изрытой
Через Брук и Гарц,
По Тюрингии сожженной,
По Саксонии спаленной,
Чтобы выйти на разбитый
Александерплац.
Но назад бегут вагоны –
Ждут или не ждут? –
На твоих блестит погонах
Праздничный салют.
Вождь глядит из-под фуражки –
От знамен огонь!
Выезжает маршал с шашкой,
Горячится конь.
Как страна тебя встречает!
Горе позади!
Инвалид храпит у чайной –
Орден на груди.
С барахолки тащат шубы,
Плач стоит и смех.
И поют, ликуют трубы,
Заглушая всех.
Это зрелость наша. Это
Ночь глухая без рассвета,
Карточки, пайки.
Вся страна – сплошная рана!
На полотнище экрана
Пляшут казаки.
Голоса их сыты, звонки.
Дни летят дымком махорки
Вереницей лет.
Ах, зашей их, мама, слышишь?!
Погоди. Не надо. Тише.
Где найдешь сейчас иголки?
Ниток тоже нет!
Нет и матери... Сурово
Ты глядишь. Но надо снова
Браться нам за труд.
Пусть и голодно народу,
Но – смотри! – опять заводы
Из руин встают.
Это общие заботы.
Хватит каждому работы –
Дел невпроворот!
Ну, солдат, берись, удачи! –
Это он в плену был? Значит,
Нам не подойдет.
Заходите... Позже, может... –
– Ах, ты!.. – и на крик.
Эй, солдат, неосторожно,
Прикуси язык.
Видишь розовые лица?
Ну? Чего молчишь?
Ты бежал из Аушвица –
Здесь не убежишь!
