Третий Спас уже в ладонях вынянчил
Стужею промытую лазурь.
Собирайтесь, торопитесь – иначе
Долететь не сможете до бурь.
Ведь едины луг мой холодеющий
И от жара спекшийся песок –
Вам, в любви связавшим не скудеющей
Юг и Запад, Север и Восток.
1980
***
Теплого ливня порывы,
Сумрак внезапной грозы.
Спелые желтые сливы
Гаснут в лиловой грязи.
Сколько их здесь, у дорожки,
Сколько их там, за кустом,
Где искривленные рожки
Чистит чертенок хвостом.
Как? Ты его не заметил?
Видно, глаза не остры.
Вон у забора, где ветер
Гнет золотые шары.
Рядом, ну, маленький, рыжий...
Вот он, к малине пошел.
Ну до чего же бесстыже
И омерзительно гол.
Все. Убежал за сараи.
Нету их? Все говорят?
Видимость просто? Не знаю.
Что-то ты путаешь, брат.
Как это можно, ответь мне,
Видимость видеть саму?
Право, но тонкости эти
Не поддаются уму.
Брось! Тут и спорить не надо!
Я рассужденьями сыт.
Завтра увидишь по саду
Сам ты следы от копыт.
Все их промеришь, опишешь...
Что? И не станешь смотреть?
Да уж: глухому услышать
Или немому запеть,
Как и безногому прыгнуть
Легче, наверное, чем
Сердцу поэта постигнуть
Мир, выходящий из схем.
1980
Князь Всеслав
Обращался лисицею рыжею,
Рыскал волком по чаще лесной,
Приднепровскою степию выжженной
Дымовой проходил полосой.
Убегая из города стольного,
Что ты думал, обманутый князь?
Был ты дерзкого нрава сокольего,
Да удача тебе не далась!
Для чего ж нам знамения явлены?
Все ушло, и – прости! –
Что с того, что века поют ста0рины
О тебе по Святой по Руси!
Как обидно за далями синими,
За годами, которых не зреть,
Только эхом бесплодного имени,
А не делом своим прогреметь!..
1980
Ольга
Не двадцать гусей заплескалось в воде,
То двадцать мужей приплывало в ладье.
Не крылья, а весла большие
Разбрызгали волны литые.
И врезался выгнутый нос
В продутый ветрами откос.
(Уж поздно – тужи не тужи!)
И тихо спустились мужи
На берег. И в гору достойно
Поднялись чредой. И спокойно,
Днепровский окинув простор,
