Она увидела растерянного Мурзина. Она посмотрела на Веру. И сказала:
– Вот, хожу по селу, со всеми прощаюсь. Уезжаю я. Насовсем. До свиданья, Александр Семенович. До свиданья, Вера. А ты приехала, я вижу?
– Я приехала, – сказала Вера со значением. И даже с несколькими значениями. Но Клавдии-Анжеле некогда было в них разбираться.
– Ну, пойду, – сказала она. – У Сурикова машину надо взять... Прощайте.
Мурзин весь выпрямился. Он весь напрягся. Он явно собрался сказать что-то решительное. Две женщины смотрели на него и ждали. И Мурзин сказал, обмякая и опуская плечи:
– Ну... До свидания... Может, заеду как-нибудь... Туда, к осени... Дела...
И дверь за Клавдией-Анжелой закрылась тихо и медленно, будто была очень тяжелой.
Клавдия-Анжела опять пошла к Нестерову.
Клавдия-Анжела опять пошла к Нестерову.
И опять ей пришлось разбудить его.
– Доброе утро! Извините, что так рано. Решила я – продаю дом. Только давайте прямо сейчас оформим.
Нестеров сел на постели, протер глаза, потрогал голову.
– Часто вы решения меняете... Хорошо, я готов... Мне сказали, можно оформить сначала денежную сторону, а потом...
– Как хотите.
Нестеров достал папку с готовыми бланками договоров, дал Клавдии-Анжеле ознакомиться, вписал сумму.
Она подписала, не вникая.
Он дал ей деньги.
Она взяла, не считая.
Нестеров видел, что женщина почему-то не очень рада удачному завершению сделки, но причин и подробностей, конечно, знать не мог.
После ее ухода он лег, чтобы еще немного подремать. Не получилось – за ним пришел Андрей Ильич.
Они хотели обойти стороной администрацию, где с утра толпился народ, однако их заметили.
– Андрей Ильич, в чем дело? – крикнул Микишин. – Говорят, Льва Ильича на скорой увезли, а никакой скорой никто не видел!
Андрей Ильич, не приближаясь, ответил издали:
– Очень умный ты, Николай Иваныч! Она же ночью приезжала!
Встрял Савичев:
– Я всю ночь не спал, а я у выезда живу, ничего не видел. Из-за вас не спал, между прочим! – обвинил он Нестерова.
– Почему?
– Потому! Потому что вы мне внушили выпить, а я по всему селу найти не мог. Вот и мучился!
– Ну этого я вам точно не внушал!
– Андрей Ильич, хватит тень наводить, выдавайте деньги! – крикнул кто-то из женщин. – У нас дети, между прочим!
– Все выдадим, не беспокойтесь! – заверил Андрей Ильич. – Как раз собираюсь съездить к брату и взять ведомости! Так что расходитесь – и работать!
И он торопливо удалился с Нестеровым.
Он торопливо удалился с Нестеровым, а Куропатов заметил:
– Говорит – в город съездить, а сам куда-то...
– К клубу! – ответил ему Савичев. – Они всю ночь туда шастают, я всю ночь не спал, видел. Потому что он мне внушил...
Савичева закричала на него:
– Хватит позориться, сам ты себе внушил, чуть не с детства!
– Не надо врать, – спокойно опроверг Савичев. – В детстве я даже пива не пил!
И тут Мурзин, нашедший повод удалиться от семейных и любовных неприятностей, ибо зарплата – дело святое, задал странный вопрос:
– Слушайте, а Лев Ильич после сеанса выходил вообще? Его кто-нибудь видел?
Никто не ответил.
– Ясно... – раздумчиво произнес Мурзин.
– Что вам ясно, ваше электричество?
– А то! Экстрасенс этот всех разыграл! Будто упал в обморок, а сам внушил им, чтобы они деньги с ним поделили! Я сразу подумал, что он жулик, потому что он с Прохоровым приехал, а Прохоров сами знаете кто!
– Они, между прочим, у Клавдии дом торгуют! И сторговали уже! – тут же сообщила Сущева.
– Так ты считаешь, они там деньги делят? – напрямую спросил Микишин Мурзина.
За Мурзина ответил Савичев:
– А запросто! Братья Шаровы там? Там. Юлюкин-бухгалтер там? Там. И Вадика я видел.
– Вадик-то зачем?
– А он на юриста учится. Обеспечивает им эту... Правовую базу беззакония!
Дуганов тут же выступил:
– Прекратить надо это безобразие! Но мирным путем! Без насилия!
Микишин его успокоил:
– Это мы умеем! Без насилия, но с применением силы!
И народ в полном составе направился к клубу.
Народ в полном составе направился к клубу, а там вовсю шла борьба за возвращение Льва Ильича к жизни.
Нестеров стоял перед ним и вещал:
– Вы чувствуете, как движется ваша кровь. По рукам, по ногам. Она поднимает вас, поднимает, поднимает!
И тут в дверь и в окна начали колотить множеством кулаков. Уже зазвенели разбитые стекла. Всем стало плохо и жутко.
Андрей Ильич закричал в отчаянии:
– Лева, брат, очнись, ты слышишь, что происходит? Или ладно, спи пока, но постарайся вспомнить, где деньги!
И тут Лев Ильич вздрогнул. А вздрогнув, вскочил. Открыл глаза, обвел ими присутствующих. Остановился взглядом на Вадике и произнес каким-то полуживым автоматическим голосом:
– Насчет стипендии – подумаю!
– Это он о чем? Ты о чем, Лева? – недоумевал Андрей Ильич.
Вадик смущенно пробормотал:
– Заговаривается еще.
Взгляд Льва Ильича всё более прояснялся. На этот раз он зафиксировался на Нестерове. И стал окончательно ясным.
– Это ты виноват! – заявил он. – Начал свое: вспомнить, вспомнить, а я сижу и вспоминаю, взял я сейф или нет! – Он пояснил собравшимся. – Я в контору за ним заезжал. Взял, шел к машине, увидел дверь незакрытую в хранилище, закрыл, в машину сел и вроде сейф взял. А на сеансе вдруг мне стало мерещиться, что я его на полу поставил и забыл! Сижу и вспоминаю: оставил, не оставил? И этот еще: вспомнить!.. И так жутко стало, что сознание потерял!
– Лева... – тихо сказал Андрей Ильич. – А сейфа-то в машине у тебя действительно нет...
Показалось, что на этот раз все впали в оцепенение.
Через минуту дверь распахнулась. Народ, не ожидавший этого, расступился. Из двери выбежали братья Шаровы, за ними остальные. Побежали к джипу Льва Ильича.
– Смыться хотят! – догадался Дуганов. – Не позволим!
