Андрей Ильич взял ручку и попытался вставить в пальцы Льва Ильича. Удалось. Андрей Ильич обхватил своей рукой кисть брата и скомандовал:
– Ведомость давайте!
Юлюкин поднес ведомость на папке. Андрей Ильич попробовал подписать рукой брата.
В это время раздался громкий стук в дверь.
Ручка прорвала бумагу. Все замерли, будто их застали на месте преступления.
Все замерли, будто их застали на месте преступления.
А кто стучит и зачем, узнаем чуть позже, но сначала посмотрим, что происходит у дома Клавдии- Анжелы.
Володька привел Нестерова и, увидев любимую женщину во дворе, закричал:
– Сам признался!
– В чем? – удивилась Клавдия-Анжела.
– Что он на тебя подействовал!
– Это неправда, – сказал Нестеров. – И не признался, и не подействовал.
– Нет, но как? Вы же только что...
– Успокойся, Володя, – сказала Клавдия-Анжела. – Никто ни на кого не действовал.
– Как это не действовал? Его не было – ты тут жила спокойно, он сеанс провел – ты захотела уехать! Факт: он повлиял!
Нестеров спросил у Клавдии-Анжелы (зная, что женщины терпеть не могут прямых вопросов):
– Вы тоже так считаете?
– Ничего я уже не считаю... И на меня влиять бесполезно. Ты вон сколько влиял, – сказала она Володьке, – ну и что? Или Мурзин тот же.
– А что Мурзин? – насторожился Володька. – Тоже влиял? Слушай, а может, он тебя вообще подкупил, а? Чтобы ты на нее подействовал? – спросил он Нестерова, в возбуждении переходя на ты, что ему, в общем-то, было несвойственно: парень, конечно, горячий, но не хам.
– У вас слишком буйная фантазия, – оценил Нестеров.
– Точно! Точно, так и было! – догадка Володьки тут же превратилась в убеждение. – Ничего, вы не скажете – он скажет!
И Володька ушел, а у Клавдии-Анжелы не было ни желания, не сил удерживать его.
А Нестеров остался. Всё равно он потерял время, можно затратить еще несколько минут.
– Только не удивляйтесь, – начал он.
Анжела воскликнула:
– Ого!
– Что?
– Когда мужчина так начинает, явно хочет удивить.
– Не буду отрицать, – сознался Нестеров. – Хотя ничего удивительного в моем предложении нет. Понимаете, я хочу остаться на некоторое время. Отдохнуть и вообще. А вы уезжаете, значит, можете продать дом. Так я бы купил.
– Неужели? Дешево не продам, не надейтесь.
– Договоримся!
– Наличными дадите?
– А какими же?
– Как-то неожиданно... Подумать надо. А вы вчера, когда сеанс был, на меня смотрели?
– Я на всех смотрел.
– Ничего не почувствовали?
– А что я должен был почувствовать?
– Откуда я знаю? В общем, подумаю еще, ладно?
– Подумайте, конечно...
Нестеров видел, что женщина уже согласна, но опасался торопить удачу. Удача ему сегодня важней в другом деле.
В действительности не так всё просто было с Клавдией-Анжелой. Казалось бы, теперь ее решение уехать только окрепнет: вон как удачно складывается, дом хотят купить! Но это ее и насторожило. И это понятно, это по-нашему: вот я, к примеру, собираюсь поменять квартиру, или работу, или жену. Я мучаюсь и сомневаюсь. Я принимаю решение: поменять. И вдруг приходит посторонний человек и говорит: а не поменять ли тебе то-то и то-то? И я, уже принявший решение, начинаю опять сомневаться. Непонятно? Пример проще: я иду и вижу рубль. Я собираюсь его поднять. И тут слышу голос: «Подними!» Ясное дело, я тут же озадачусь: нет ли подвоха?
Поэтому Клавдия-Анжела застыла в раздумье – и стояла так долго, Нестеров за это время успел дойти до клуба и уже стучал в дверь.
Стучал в дверь именно Нестеров.
Его впустили.
– Ну как? – спросил он.
– Всё так же.
– Ваше мнение, коллега? – поинтересовался Нестеров, увидев Вадика.
Тот решил, что в этом обращении заключена ирония, и защитился сугубой серьезностью и деловитостью.
– Я по другой специальности. Думаю, надо везти в больницу.
– А с зарплатой как быть? – воскликнул Юлюкин. Андрея Ильича заботило другое (хотя и зарплата заботила).
– Тут еще есть надежда, что очнется, – сказал он, – а в больницу попадешь... Знаем мы наши больницы! Пробуйте еще, Александр Юрьевич.
– Попытаюсь. Кстати, Андрей Ильич, покупку дома и участка у вас надо оформлять?
– Какого дома? Какого участка?
– Я хочу купить у вашей продавщицы, она уезжает.
– Кто уезжает? Клавдия? С каких это пор?
Нестеров пожал плечами.
– Ничего не понимаю. Ладно. Это потом. Действуйте.
Нестеров начал действовать.
Он встал напротив Льва Ильича и молча смотрел на него в упор. То ли от духоты, то ли от напряжения он весь взмок.
Но и по лицу Льва Ильича обильно тек пот. Глаза при этом были широко открыты и не мигали. Казалось, он играет в переглядки с Нестеровым.
Андрей Ильич прошептал:
– Он потеет – это хорошо?
– Не знаю, – сказал Вадик.
– Конечно, хорошо, – решил Юлюкин. – Плохо было бы, если бы захолодел.
– Отойти всем!.. – приказал вдруг Нестеров. – Или нет... Постойте здесь. Я сейчас.
И он стремительно ушел за кулисы.
– Куда это он? – растерялся Юлюкин.
– У человека свои методы... – с сомнением ответил Вадик.
А Нестеров за кулисами, закрыв глаза, тихо шептал:
– Всё в порядке. Всё отлично. Я всё могу и всё умею. Главное – держать себя в руках. В руках. Руки теплые и тяжелые. Тяжелые и теплые, трудно поднять... Очень трудно. Тяжелые и теплые руки. Правая рука становится совсем горячей. Поднимается. Ощущение покоя и равновесия...
Он поднял руку, поднес ладонь ко лбу – рука оказалась холодная и влажная. Ударив кулаком по стене, он постоял еще немного и вернулся.
– Извините... Придется отложить до утра.
– А нам что делать? – спросил Андрей Ильич. – Сейчас народ соберется у администрации, потом пойдет нас искать – и найдет! И что будет?
