Рядом с лордом Вонли появилась его супруга, которая подтвердила его приглашение.
— Заходите-заходите! Мы вам всегда рады.
Слышавшая наш разговор принцесса сказала:
— А потом ко мне.
Она не ждала ответа, подразумевая, что я, разумеется, непременно зайду.
— Кстати, — с улыбкой сказала она, — а вы знаете, за какое время Ледник прошел дистанцию?
— Нет еще.
— Три минуты сорок девять секунд.
— На секунду опоздали.
— Вот именно! Так что в следующий раз вы уж постарайтесь ехать быстрее.
Леди Вонли воззрилась на нее в изумлении.
— Как вы можете так говорить?.. — начала было она, но тут поняла, что принцесса просто шутит. — Ох! Я просто…
Принцесса успокаивающе похлопала ее по руке. А я тем временем смотрел, как на другом конце стола, покрытого зеленым сукном и заставленного кубками, Даниэль беседует со спонсорами, словно всю жизнь только тем и занималась, что получала призы. Она повернула голову и посмотрела на меня, и я ощутил, как от этого взгляда по спине у меня пробежал холодок. «Как она хороша! — подумал я. — Я ее хочу».
Даниэль осеклась на середине фразы. Спонсор недоумевающе переспросил ее. Она тупо взглянула на него, потом еще раз посмотрела на меня, привела в порядок свои мысли и, наконец, ответила на его вопрос.
Я уставился на призы, боясь, что все вокруг догадаются, о чем я думаю.
У меня впереди еще две скачки и болтовня в ложах, и только после этого я смогу остаться с ней наедине. И воспоминание об ее поцелуях ничуть не утешало.
Награждение закончилось, принцесса и прочие удалились, я снова сел в седло и снова пришел первым на лошади Уайкема. На этот раз я пришел впереди всего лишь на голову, безо всякого изящества, изо всех сил подгоняя коня, заставив его выложиться полностью. Он, наверно, и не подозревал, что способен на такое.
— Во черт! — сказал его владелец, встречавший меня в загоне, где награждают победителей. — Не хотел бы я, чтоб ты ехал верхом на мне!
И тем не менее он, похоже, был вполне доволен мной. Это был фермер из Суссекса, большой и прямолинейный. Вокруг него толпились оживленно разговаривающие приятели.
— Не, мужик, ты настоящий черт, вот что я тебе скажу. Как ты его прижал! Он эту скачку надолго запомнит.
— Ничего, мистер Дэвис, выдержит. Он у вас, слава богу, крепкий парень. Под стать своему хозяину, верно, мистер Дэвис?
Он радостно заржал и хлопнул меня по плечу. Я пошел, взвесился и переоделся в цвета принцессы к пятой скачке.
Аллегени была второй кобылой принцессы (первой была Бернина). Кобыл у принцессы было всего две — принцесса, как и многие женщины-владельцы, предпочитала жеребцов. Аллегени была не такой темпераментной, как Бернина: добродушная старая квашня, которая всегда скакала достаточно хорошо, но без особого энтузиазма. Я не раз говорил Уайкему, чтобы он убедил принцессу ее продать, но Уайкем отвечал, что принцессе виднее. Аллегени регулярно занимала вторые, третьи, четвертые, пятые, шестые, а иногда и последние места, но это не могло заставить принцессу разочароваться в ней. Она говорила, что ее дети не обязательно должны быть звездами.
Мы с Аллегени, как всегда, встретились по-дружески, но все мои попытки расшевелить ее, как обычно, оказались тщетными. Мы с самого начала шли четвертыми, подошли к первому простому препятствию, взвились в воздух, приземлились, поскакали дальше…
У Аллегени слетела ногавка на задней ноге, и шага через три кобыла захромала и сбилась с ритма, точно автомобиль с лопнувшей шиной. Я остановил лошадь, спешился и провел ее несколько шагов, чтобы убедиться, что она не сломала ногу.
Слава богу, это была всего лишь связка. Плохо, конечно, но все же не смертельно. Когда лошадь приходится пристрелить — это всегда огромный удар для всех. Мне приходилось видеть, как Уайкем плакал над мертвыми лошадьми, да и со мной такое бывало, и с принцессой тоже. Но иногда просто нет выбора.
Подъехал ветеринар, осмотрел лошадь и сказал, что ходить она может, поэтому я повел ее назад под уздцы. Наступая на больную ногу, она каждый раз прихрамывала. Когда я расседлывал лошадь, пришли обеспокоенные принцесса и Даниэль, и Дасти заверил их, что хозяин немедленно позовет к лошади ветеринара.
— Что вы об этом скажете? — спросила опечаленная принцесса, когда Дасти и еще один конюх увели прихрамывающую кобылу.
— Даже не знаю…
— Знаете, знаете. Говорите.
Глаза у принцессы были очень печальные. Я сказал:
— Она выбыла из скачек по меньшей мере на год.
Принцесса вздохнула.
— Мне тоже так кажется.
— Залечите ей ногу и продайте на племя, — посоветовал я. — Родословная у нее отличная. К весне уже можно будет ее покрыть.
— О! — Принцессе идея, похоже, понравилась. — Я ее очень люблю, знаете ли…
— Я знаю.
— Я, кажется, начинаю понимать, что такое скачки, — заметила Даниэль.
Моя соседка собрала мне чемодан, и знакомый жокей из Ламборна озаботился тем, чтобы его захватить, поэтому в ложу Вонли я явился в приличном костюме. Однако время я выбрал неудачно: следующий заезд еще не начался, и все вышли на улицу смотреть лошадей.
В ложе был только один человек. Он стоял у накрытого к чаю стола, нервно переминаясь с ноги на ногу. Я с удивлением увидел, что это не кто иной, как Хью Вонли, единственный сын лорда Вонли.
— Привет! — сказал я. — Что, никого нет? Ну тогда я пошел.
— Не уходите!
Голос Хью звучал весьма настойчиво. Я с любопытством взглянул на него, припомнив, что в прошлую субботу явно была в разгаре какая-то семейная размолвка. Его лицо, обычно такое жизнерадостное, было унылым и встревоженным.
Хью был значительно стройнее своего отца и сложением походил скорее на мать.
Правильные черты лица, ямочки на щеках, рот еще по-юношески нерешительный.
«Лет девятнадцать, — подумал я. — Ну, может, двадцать. Никак не больше».
— Я… это… — сказал он. — Останьтесь. Честно говоря, мне хочется, чтобы здесь кто-то был, когда они вернутся.
— Вот как?
— Э-э… понимаете… Они не знают, что я здесь. В смысле… Папа ужасно рассердится, но он же не станет кричать на меня при чужих, верно? Я потому и приехал сюда, на скачки. В смысле, вы, конечно, не чужой, но вы же понимаете, что я имею в виду?
— Ваша матушка наверняка будет рада вас видеть.
Хью сглотнул.
— Я терпеть не могу с ними ссориться. Я этого просто не переношу. Честно говоря, папа меня просто выгнал. Почти месяц тому назад. Отправил меня к Солу Бредли. А я больше не могу, я домой хочу.
— Он вас выгнал? — Я не мог скрыть удивления. — А мне всегда казалось, что у вас такая дружная семья… Он что, решил, что вам надо привыкнуть к самостоятельности, и все такое?
— Да нет, что вы! Если бы! Я просто сделал одну вещь… Я не знал, что он так рассердится… Правда
