У нас убивают по вторникам

— Абсурд. Что-то выпадающее за рамки нормального по­ведения.

Маша удовлетворенно кивнула. Хорошее слово. Она тут же представила, как откроет дверь купе, где сидят пьющие мужчины, от которых вечно одни хлопоты, и скажет: «Это что вы тут за абсурд развели? А ну-ка, перестаем выпадать за рамки нормального поведения, а то милицию зову!» Глав­ное — красиво звучит. Маша ведь, хоть и, бывает, ругается не совсем хорошими словами, но не потому, что она любит эти слова, она просто не знает других.

— Абсурд потому, — пояснила Людмила, — что большин­ство из них были и так знаменитые люди, про которых в га­зетах постоянно пишут разные подробности, включая не­лицеприятные. Они задавали эти вопросы, намекая на то, что если не узнают деталей, написанных в дневнике, то не смогут опознать владелицу. Но Ольга не поддалась на эти хитрости. Ей хотелось и найти актрису, и сохранить ее тай­ну. Но тайна продолжала оставаться неизвестной. И тут ей позвонил Антон, у которого зафиксировался ее телефон. Он вежливо спросил Ольгу, как ее зовут, извинился за предыду­щее поведение и сказал, что, если он только одним взгля­дом посмотрит на дневник, тут же определит его принад­лежность. Ольга не согласилась, она не поверила, что он ограничится одним взглядом. С Антона тут же слетела вся его показная интеллигентность и он разразился непристой­ной бранью, сказав, что Ольга горько пожалеет, что играет с ним в эти игры, а он дневник все равно получит. И в тот же вечер, когда Ольга собиралась в рейс и ожидала Георгия, чтобы попрощаться с ним, раздался звонок в дверь. Пред­чувствие подсказало Ольге, что это может быть Антон, она ведь не раз читала в газетах, что всякий, кто хочет, может по номеру телефона отыскать любого человека. Ольга спрята­ла дневник пошла открывать.

— Она дура, что ли? — спросила Маша. — А милицию вызвать?

— Ольга не хотела вмешивать милицию. И понимала, что человек, решившийся вот так нагло приехать, может, не до­жидаясь милиции, взломать дверь, а ей этого не хотелось. Она вообще всегда надеялась на человеческую разумность даже в самых крайних случаях.

— Ну и зря, — вставил Галкин.

— Антон оказался мужчиной лет пятидесяти, крупный и с лысой головой. Он не казался устрашающим, но рядом с ним были два высоких молодых человека, охранники. Охранники встали у двери, а Антон начал вымогать у Ольги дневник. Он показывал деньги, потом прибежал к прямым угрозам. Ольга стойко отрицала все, утверждая, что днев­ник отнесла в стол находок при аэропорте. Но Антон не ве­рил, он визжал от злости и схватил Ольгу за руку. Как раз в это время вошел Георгий. В этот день у него была зарпла­та, которую Георгий всегда отмечал с коллегами, а будучи в нетрезвом состоянии, он отчасти терял голову и не вполне реально оценивал окружающее. Увидев руку жены, схвачен­ную посторонним человеком, его тут же ввергло в состоя­ние аффекта.

— Эффекта? — уточнила Маша.

— Нет, аффекта. Аффект — это когда человек во власти своего настроения и не может контролировать свои по­ступки.

— Тогда у меня муж — сплошной аффект. Без руля муж­чина абсолютно, — пожаловалась Маша. — А потом кает­ся: извини, говорит, не могу с собой справиться. Типа — темперамент. Дурь это, а не темперамент.

— У Георгия была не дурь, а справедливое негодование. «Что вы делаете в моей квартире?» — крикнул он. Антон при­казал своим охранникам объяснить Георгию, что они дела­ют, но надо знать Георгия, у которого силы утраиваются по­сле каждой бутылки пива. Охранники пытались применить к нему профессиональные приемы, но Георгий отскочил от них, сорвал со стены зеркало и обрушил на голову одного охранника, а потом с осколком, оставшимся в руке, пошел на Антона. Другой охранник в смертельном испуге выхва­тил пистолет и закричал, что будет стрелять, но Георгий не обратил на это ни малейшего внимания. Первый охранник лежал на полу без движения, Георгий шел на Антона, второ­му охраннику нельзя было выстрелить из опасения попасть в хозяина. Антон, осознав серьезность положения, лицемер­ но изменил тактику и сказал льстивым голосом, что он при­шел не ссориться, а решить все миром и готов дать деньги. Привыкший к продажности окружающих людей, он не учел, что Георгий, если что задумал, то давай ему хоть миллион, своротить с задуманного его невозможно. Антон побежал вглубь квартиры, Георгий решительно стал преследовать, хотя Ольга уговаривала его остынуть. Антон метался и пред­лагал все больше денег, но Георгий не признавал никаких доводов рассудка. Антону повезло, при одном из маневров Георгий споткнулся. Антон убежал. Охранник, ударенный зеркалом, поднялся и тоже успел уйти. А тот, с пистолетом, так и не решился выстрелить. Таким образом, опасность на время миновала. Но Ольга понимала, что Антон найдет дру­гой способ вырвать у нее дневник. Она позвонила на работу, попросила отгулы и начала заново изучать записи актрисы. Георгий находился дома, потому что Ольга объяснила ему ситуацию и он решил не отходить от нее, пока все не уладит­ся. Ольга обратила внимание на записи вроде: «Предложи­ли сниматься», — а дальше значились только сокращенные буквы названия. Там вообще было много сокращений. Оль­га пыталась восстановить названия фильмов и, наконец, это начало получаться. Она разгадала целых три названия и позвонила своей подруге, которая отлично разбиралась в современном отечественном кино, хотя всегда ругала его. И подруга тут же сказала, что во всех трех фильмах снима­лась одна и та же актриса. И назвала ее.

— Ну и кто? — нетерпеливо спросила Маша.

— Извини, но это не моя тайна.

— А, подруга называется! — обиделась Маша.

— Нет, но тебе было бы приятно, если бы я про тебя кому-нибудь что-нибудь рассказывала?

— Чего это ты будешь рассказывать? — насторожилась Маша.

— Мало ли. Что-нибудь личное.

— Да на здоровье! У меня ничего и личного-то нет, я вся на виду!

— Все равно, прости, не скажу. Да это и не важно. Важна суть.

— Ну, давай суть, — согласилась Маша с оттенком разо­чарования в голосе.

— Суть в следующем. Набравшись смелости, Ольга ста­ла наугад звонить по номерам и деловито говорить, что она продюсер солидной кинокомпании, у нее потерялся теле­фон такой-то актрисы, будьте любезны напомнить. Двое отказались, третья женщина согласилась с условием, что Ольга в качестве продюсера будет иметь ее тоже в виду. Ольга позвонила актрисе. И каково же было ее жестокое разочарование, когда актриса сказала, что она не забыла дневник, а оставила его в надежде, что его выбросят вместе с использованными газетами и журналами. Она сказала: «Я выкинула его, как выкинула всю свою прошлую жизнь. Вы говорите теперь не со мной, а с другой женщиной! Так что спустите эту гадость в мусоропровод». Ольга объясни­ла, что у нее уже начались неприятности из-за дневника со стороны Антона Б., то есть Брудницкого. И он не поверит, что Ольга это сделала, а если поверит, то будет копаться в мусоре. Актриса расхохоталась и сказала, что хотела бы на это посмотреть. Потом сказала: «Ладно, привозите, я сама его порву. А может, и нет. Если Антон из-за него бесит­ся, он может пригодиться!» И Ольга повезла его вместе с Ге­оргием на его машине, который не хотел отпустить жену ввиду опасности. И он оказался прав: тут же за их маши­ной увязались преследователи, которых Георгий вычислил. Он ехал быстро и переулками, но из-за пробок в Москве не­возможно оторваться. Поэтому они прибыли к дому актри­сы только на минуту раньше преследователей, но это дало им возможность беспрепятственно проникнуть в подъезд, а потом и в квартиру. Актриса встретила их радушно, пред­ложила кофе и чаю, с интересом схватила дневник и стала его листать, будто не сама его писала и вообще видит в пер­вый раз. Она там что-то читала и смеялась. И сказала: «Спа­сибо, он мне еще пригодится». И тут в дверь стали звонить и стучать. Георгий схватил по ножу в каждую руку, но ак­триса успокоила его и сказала, что нет никакой опасности. Она открыла дверь и впустила Антона, а это был, конечно, он, которому сообщили о передвижениях Ольги и Георгия, но охранникам актриса запретила входить в квартиру. Ан­тон спросил: «Так это твой дневник?» — «Да, мой!» — смело ответила актриса. «Я хочу его почитать!» — заявил Антон. И актриса согласилась. Ольга помертвела от ужаса, помня, какие выражения употреблялись в дневнике в адрес Анто­на. А тот начал листать дневник, безошибочно находя себя и, что удивительно, читал вслух, в том числе такие эпитеты, как: «Антон Б. сволочь», «Подлюка Антон Б.», «Всем извест­ный скот Антон Б.», «Антон Б., которого мало убить, а луч­ше повесить за ноги, чтобы мучился». И в таком же духе. Он читал, Георгий посматривал в сторону ножей, актриса легкомысленно хихикала, Ольга ждала трагедии, потому что никакой человек не в силах вынести таких оскорбле­ний — даже от женщины. Таким образом Антон дочитал до конца, швырнул дневник на стол и воскликнул: «И это все! А я-то думал!» После этого