можно было разминуться вдвоем, до невиданно широких – дань исчезнувшему архитектурному стилю, – про них говорили, что автофургон мог спокойно проехать от кабинета начальника станции до операторской.
– Мало поспали, – сказала вслед дежурная, – может, еще придете?
– Спасибо. В другой раз…
– Известно еще кое-что, – на ходу объяснял Блохин, – известный тебе Порываев иногда появляется на вокзале не в свою смену. Видят его и в час, и в два часа ночи… Иногда спит у механика, за билетной кассой.
– Странно.
– И еще как! Живет на линии, в Белых Столбах. Зачем ему приезжать в Москву?
– У тебя точные данные?
– Абсолютно достоверные. Дежурная по посадке недавно видела; приехал с последней электричкой… Может, он и занимается кражами?
Старший инспектор все время чуточку спешил и в своих рассуждениях был как бы тоже на ступеньку впереди Денисова. Едва Денисов оказывался рядом и пытался в чем-то самостоятельно разобраться, Блохин снова делал шаг вперед. Работать с ним в паре было всегда нелегко. Наконец Денисову удалось временно перехватить инициативу.
– На других вокзалах все тихо?
– В том-то и дело. Если бы кто завелся, с Казанского бы давно просигналили. Смущает меня этот дежурный!
– Но ведь Порываев всю ночь провел с нами. Когда ему успеть совершить кражу?
– Мы с тобой за Порываевым не следили, а потом и вовсе ушли.
– Остался милиционер…
– А во-вторых, дежурному необязательно красть самому, – Блохин чуть задержался, открывая дверь в зал, – достаточно открыть ключом ячейку, подсмотреть шифр и передать сообщнику!
– Но в этом случае необязательно брать столько, чтобы уместилось в кармане или портфеле! Можно взять чемодан целиком.
– И все же, если шифр не подсматривали, значит, ячейку открыли ключом! Согласен?
Чтобы никому не мешать и в то же время почувствовать обстановку, они пристроились к очереди, тянувшейся к суточной кассе. Людей в зале было не очень много, но пассажиры все прибывали. Тяжелые входные двери из стекла и металла ни на секунду не оставались в покое.
– Холодилин предложил тебя для проведения личного сыска на вокзале, – вспомнил Блохин, – помнишь, он говорил – «блуждающий форвард», глаза и уши отделения уголовного розыска…
– Про глаза и уши не помню.
– Это он раньше на совещании так выразился. Смотри не подведи. – По ревнивому тону Денисов понял, что его назначение задело старшего инспектора. – Мне тоже придется больше находиться в залах, но в первую очередь я думаю заняться Порываевым.
– Он еще на работе?
– Там путаница с отгулами. Сегодня он будет до шестнадцати, отдохнет и снова выйдет в ночь.
– А механик?
– Горелов тоже… Хочешь пари?
Денисов тайно считал себя неплохим психологом, но порою он становился в тупик, пытаясь понять Блохина: границы его характера были слишком расплывчаты и нечетко очерчены, а строй мышления незнаком вовсе. Вот и сейчас старший инспектор сказал то, что Денисов от него совсем не ожидал.
– Посмотришь: сегодня или завтра в автокамере будет еще кража. Чтобы снять подозрения с дежурных. Вы, мол, нас проверяете, а кражи продолжаются. – Блохин покосился на очередь, но никто ничего не слышал. – Вспомнишь меня! – Он поправил шляпу и громко простился: – Давай, старик, пиши!
Денисов немного постоял в очереди. Ему ни разу не приходилось быть на положении «блуждающего форварда». Он припомнил все, что связано со свободным розыском, – раскрепощенность версий, работа в относительной изоляции – без непосредственной локтевой связи с товарищами наблюдать, делать выводы, сопоставлять.
1 января, 8 часов 15 минут
Передаю приметы вещей, похищенных в период с 26 декабря по 1 января из ячейки автоматической камеры хранения № 502 на Астраханском вокзале.
Для сведения сообщаю, что футляр похищенной электробритвы «Эра» обнаружен в электропоезде Аэропорт – Москва, прибывшем на Астраханский вокзал 1 января в 4 часа 12 минут, в том же вагоне электропоезда изъят бесхозный портфель коричневого цвета импортного производства.
1 января, 8 часов 40 минут
Кабинет, который Денисов занимал вместе с Блохиным и еще одним инспектором – капитаном Кирой Колыхаловой – ККК, значившейся в краткосрочном отпуске по случаю Нового года, был особенный – с ромбовидным стрельчатым окном, ступеньками у входа и колонной, поддерживавшей арочный свод. Холодилин разместил в нем свою оперативную группу и обосновался сам.
