– Внимание! Граждане, встречающие пассажиров! Ко второй платформе… – Астраханский прибывал без опоздания.
На эскалаторе появились первые пассажиры. Вновь прибывшие рассыпались по отсекам, занимая ячейки. С минуты на минуту Илья ждал начала посадки на бакинский.
– Начинается посадка, – наконец объявило радио, – на скорый поезд Москва – Баку…
Вместе с другими пассажирами Илья прошел в отсек к базовой ячейке, открыл ее. Потертый чемодан Капитана показался на свет, Илья даже не взглянул на него. Вокруг спешили пассажиры, Илья тоже спешил. Здесь же, в отсеке, он увидел давешнего механика с повязкой и с ним еще одного в гражданском – оба подходили к ячейкам, проверяли шифраторы. Надо было во что бы то ни стало найти знакомые комбинации цифр. Илья сделал несколько шагов в сторону – напрасно! Вернулся назад – снова ничего.
«Эх, была не была!» – Илья пошел вдоль секций в глубь камеры.
Никто не обращал на него внимания: многие занимали ячейки в разных концах отсека – все зависело от того, где в данный момент освобождалось место. Главное было – чувствовать себя пассажиром, которому крайне необходима ячейка.
Знакомая комбинация цифр оказалась в дальнем углу, но надо было подождать, пока уйдет расположившаяся рядом супружеская чета. Илья пошел назад.
– Дежурного не видели? – Какой-то толстяк в плаще загородил дорогу.
Илья сделал вид, что не слышит: у толстяка было странное представление об этикете: ни «извините», ни «пожалуйста».
– Ячейка не срабатывает! Что здесь, все глухие в Москве? – В раскрытой ячейке среднего яруса стоял пухлый кожаный чемодан, похожий чем-то на своего пухлого бесцеремонного владельца. Проходя, Илья машинально отметил шифр – 5317.
– Где дежурный? – Отчаявшись, толстяк выдернул из неисправной ячейки чемодан и переставил в соседнюю.
«Он и в этой наберет наверняка тот же шифр, ротозей!» – подумал Илья.
2 января, 01 час 45 минут
Денисов прошел центральным залом. Все было тихо. В почтовом отделении успели убрать сор со столов, появилась новая банка с клеем. Его должно было хватить на все бандероли и на все улетевшие воздушные шары. Пассажиры рассеялись по залу, никто не спешил вниз, к автокамерам. Залитые светом эскалаторы привычно продолжали теперь уже никому не нужную ритмичную работу.
– Двести первый! – неожиданно услышал Денисов из миниатюрного микрофона-манипулятора, прикрепленного к внутреннему карману куртки. – Двести первый! Срочно зайдите в автоматическую камеру хранения!
Денисов понял – что-то случилось, но случившееся не связано с блокированными по плану «Магистраль» ячейками. Там был для вызова другой пароль. Вызывали «блуждающего форварда» – вызов связан с происшествием.
Сбегая по эскалатору, он заметил, что дежурного по автокамере Порываева нет на месте, а дверь в служебную часть вокзала раскрыта. Несколько пассажиров растерянно выглядывали из отсека. Увидев стремительно спускающегося сверху Денисова, один из них махнул рукой на дверь. Денисов бросился туда.
Свет в коридоре был приглушен. Впереди, у дверей почтовой экспедиции, мелькнула милицейская фуражка. Там что-то происходило.
Первым, кого Денисов увидел, вбежав в экспедицию, был старший инспектор Блохин. Денисов так и не понял, как он здесь оказался. Блохин поднимал с пола чью-то подбитую мехом куртку. Сбоку стояли перепуганный насмерть старик экспедитор, Борис Порываев и молоденький милиционер.
– В окно выскочил, – растерянно объяснил экспедитор, – как вбежал – и сразу в окно! «Патрули, – говорит, – папаша! Патрули!» А сам куртку с себя…
Денисов увидел, что оконная рама над столом только притворена, не закрыта, а на полу, у радиатора, валяется форменная синяя фуражка.
Милиционер вспрыгнул на подоконник, рванул раму на себя. Худощавый, он легко проскользнул в неширокое отверстие.
Денисов связался с дежурным по рации, но не успел сказать и нескольких слов, как дежурный перебил:
– Понял! Развертываюсь!
По сигналу дежурного автоматически изменялась дислокация постов, никто не мог незамеченным покинуть с этой минуты Астраханский. Единственное, что осложняло положение, это то, что преступник, убегая через окно экспедиторской, оказывался как бы в тылу у дежурного наряда – необходимо было дополнительное маневрирование.
– Денисов! – позвал Блохин. Во внутреннем кармане куртки он обнаружил маленький картонный квадрат: «Краснодарский авиаотряд. Талон на обед». Лицо Блохина расплылось в улыбке. – Молодец, Порываев!
С этой минуты он оказывал дежурному по камере хранения всевозможные знаки внимания.
– Как все произошло?
Порываев никак не мог собраться с мыслями.
– П-пассажир мне подсказал: зайдите, говорит, в крайний отсек… Т-там, говорит, летчик по ячейкам лазит! – Порываев волновался. Волнение в первую очередь сказывалось на его речевой системе. – Я его чуть-чуть не п-поймал!
Блохин осторожно упаковал талон в специальный хлорвиниловый пакет.
