Через пять минут Наталья нашла нужную книгу. «Живопись немецкого романтизма». Улеглась на диван, подложив под спину несколько забавных подушечек, приобретенных на выставке с очень манерным и напыщенным названием «Элитные декоративные предметы», оперла альбом на колени и стала неторопливо перелистывать страницы.
За окном начинался хмурый рассвет. Горничная принесла поднос с завтраком, Наталья машинально нашла стакан с соком, так же не глядя поставила его на место, нащупала, тарелку, не чувствуя вкуса, прожевала то, что на ней лежало, выпила кофе, не ощутив его аромата…
Филипп Отто Рунге[28], Каспар Давид Фридрих[29]…
Она уже не могла оторвать взгляда от книги, позабыв, зачем взяла ее в руки. Романтизм так высоко превозносил не только творчество как таковое, но и тех, кто создает великие произведения! Романтики открыто провозгласили торжество индивидуальности, ценность каждой отдельной личности, полную свободу творчества. Именно это и привлекало в них Наталью. Ее восхищала их непримиримая борьба за духовное раскрепощение, за освобождение личности, раскрытие внутреннего мира и художника.
Вильгельм Шадов[30], Иоганн Фридрих Овербек[31], Петер фон Корнелиус[32]…
Эти имена ласкали ее слух, словно самая нежная музыка, а глаза восторженно всматривались в красочные иллюстрации. Немецкие романтики смело уравнивали трагичное и комичное, обыденное и необычное. Их яркая эмоциональность и острый интерес к сугубо личному придавали самому творческому акту решающее значение, разрушали оковы, сдерживавшие свободу творчества.
Франц Пфорр[33], Карл Филипп Фор…
Фор? Он же родился в Гейдельберге! Учился сначала в Мюнхене, потом, благодаря щедрости принцессы Гесской, смог поехать в Рим, где вошел в круг новых немецких романтиков. А через два года утонул в Тибре. Его считали одним из самых талантливых художников своего времени. Выдающийся рисовальщик и хороший пейзажист, он делал великолепные графические портреты…
А вот и Гейдельбергский замок!
Прекрасный пейзаж. И графические работы: вид старого замка с юга, беседка. Но слишком много фантазии, изображение замка, каким он мог быть многие годы назад. Хотя и это уже коечто…
Кто же там дальше?
Мориц фон Швинд[34], Альфред Ретель[35], Карл Эдуард Фердинанд Блехен[36]…
Что это?
Неужели?..
Альбом с грохотом упал на пол, но Наталья даже не заметила этого. Она уже бежала к столу, перебирала и поворачивала планы. Снова бросилась к дивану, подняла книгу, нашла нужную иллюстрацию и судорожно вздохнула.
Уже второй раз за эти дни Наталья врывалась в Ксюшин дом, словно внезапная и сокрушительная весенняя гроза. Она пролетела через холл, на ходу услышав от Лены, что хозяйка сейчас в детской, быстро взбежала по лестнице, отворила дверь Мишкиной комнаты и с порога затараторила:
— Послушай, в юго-восточной части Гейдельбергского замка есть Взорванная башня, Крауттурм, или, как еще ее называют, — Пороховая башня. Она была взорвана французами во время войны за Пфальцское наследство. Раньше считали, что Крауттурм построена в 1460 году, но сейчас многие искусствоведы и археологи склоняются к мнению, что она более раннего происхождения, то есть начала возводиться еще в тринадцатом веке. Это фланговая башня, она имела внешний диаметр двадцать четыре метра, толщину стены на внешней стороне до шести с половиной метров. Французам лишь со второй попытки удалось подорвать башню. Она раскололась на две части, одна из которых упала в ров.
Она замолчала, чтобы перевести дыхание, но Ксения так напряженно смотрела на нее из-под насупленных бровей, что Наталья поторопилась продолжить:
— Так вот, в Бременской художественной галерее, Кунстхалле, есть картина немецкого художника Карла Блехена, изображающая Взорванную башню Гейдельбергского замка в 1830 году. На этой картине хорошо виден тайный проход, как раз на переднем плане, — она подняла руку, останавливая Ксюшу, попытавшуюся что-то возразить: — Да, о Карле Блехене обычно говорят как о романтическом пейзажисте, и можно было бы предположить, что художник просто дал волю своей фантазии. Но это не так. Он был одним из первых, кто начал писать реалистические пейзажи и создал так называемую индустриальную живопись. По крайней мере в Германии. Его восхищала промышленная мощь. Посмотрела бы ты только на его картины «Постройка Чертова моста» и «Прокатный завод в Эберсвальде»! А ведь они написаны в то же самое время, что и «Взорванная башня». Блехен очень точен в деталях. И в его работах — такое искреннее, почти детское восхищение экономическим подъемом!
— То есть ты хочешь сказать, — медленно произнесла Ксения, — что в настоящем Гейдельбергском замке есть потайной лаз?
— Вот именно!
— А поскольку мои… ну, будущие мои развалины построены по его образу и подобию…
— То там тоже должен быть подземный ход, — закончила Наталья. — Вероятно, тот, которым бежали Косса и Има.
Ксения соображала быстро:
— Значит, туда можно проникнуть не привлекая внимания, то есть неожиданно. Например, сегодня вечером.
— Например, сегодня вечером, — подтвердила Наталья.
— Так чего же мы ждем?
На этот раз к поездке готовились основательно.
Из шкафов были извлечены старые джинсы, свитера, куртки, сапоги, кроссовки и лыжные шапочки. Все это подвергнуто тщательному изучению и глубокому анализу на предмет пятен и дырок. После этой серьезнейшей процедуры вещи были подобраны в гармоничном сочетании и примерены в гардеробной. Лишнее — отбраковано и отправлено назад в шкаф, нужное — разложено по большим пакетам и перенесено в Ксюшин «Hummer».
— Теперь следует подумать о снаряжении, — заявила Наталья.
Она взяла карандаш, лист бумаги и присела за стол:
— Начинай!
— Кирка, лопата, моток бечевки, — припоминая «Приключения Тома Сойера», предложила Ксюша.
Наталья записала.
— Свечки и спички.
— Свечи можно заменить фонариком, — заметила Наталья.
— А если батарейки сядут?
— Тогда возьмем то и другое.
— А еще компас.
— Ты умеешь им пользоваться?
— Ну-у-у… теоретически. Стрелка должна указывать на север.
— Для чего?
Ксения пожала плечами:
— Не знаю, но вроде так положено.
— Ладно, — согласилась Наталья, — на месте разберемся. Что еще?
— Мел!
— Это еще зачем?
— Ставить крестики. Если заблудимся, по ним можно найти дорогу назад.
— Разумно. Еще?
— Средство от комаров.
