Погреться у костра им, конечно, не удалось. Кроме запаса обуви, в машине осталась лежать и кипа газет, а в темном пустом помещении, куда привели их ступени, луч фонаря не обнаружил даже соломинки. Над головой чернело беззвездное небо.
— Где мы? — подозрительно шмыгнув носом, спросила Ксюша.
Наталья вытащила компас, встала лицом на север, вынула из кармана план, повертела его в руках, ориентируя по стрелке.
— Там, — она махнула налево, — хозяйственные постройки. А там, — указала вперед, — должен быть корпус Оттона и примыкающая к нему Аптекарская башня.
— Куда пойдем?
— Хотелось бы, конечно, посмотреть, как здесь выглядит дворец тринадцатого века…
— Согласна, — деловито отозвалась Ксюша. — Пошли.
Но куда? Наташа еще раз исследовала фонариком стены. Напротив, как раз в северном направлении, зиял темный проем.
Девушки осторожно двинулись вперед и попали в точно такое же неуютное помещение. А следом в еще одно. И еще… Анфилада заканчивалась большим залом. И лишь здесь над ними появилась крыша. Наталья вновь взглянула на план.
— Сейчас мы приближаемся к дворцу Оттона! — радостно объявила она.
Но впереди была глухая стена.
— Эй! — указывая налево, позвала ее Ксения: — Смотри, здесь какой-то проход.
Только теперь Наталья увидела, что в дальнем углу находится странный выступ, нарушающий строгую геометрию зала, и там действительно была дверь, вернее проем. Он вел в узкую темную комнату, напоминающую тамбур, а оттуда — к большому овальному залу.
— Аптекарская башня, — удивилась Наталья.
Почти в самом центре помещения находилась крутая спиральная лестница.
— Здесь должно быть три этажа, — припомнила она. — На самом верху — жилые помещения. Давай поднимемся.
Ксюша кивнула.
Подъем по лестнице был не менее труден, чем в настоящем замке. Именно здесь современные копиисты почему-то решили во всем придерживаться оригинала. На очередном витке Наталья споткнулась о высокую ступеньку и, чтобы не упасть, двумя руками вцепилась в тонкие перила. На мгновение она выпустила фонарик, и он с неприятным тоскливым звуком полетел вниз. Она успела увидеть, как за изгибами лестницы несколько раз мелькнул огонек, потом раздался звон разбитого стекла. Тонкий спасительный лучик погас навсегда.
— Ничего, — утешила Ксюша, — мы уже почти наверху, если верить плану. Там зажжем свечку, и все будет в порядке.
Так и не обнаружив никаких признаков жилья, кое-как — теперь уже постоянно спотыкаясь и цепляясь за ставшие вдруг совсем ненадежными перила, — они все же выбрались на верхнюю площадку. За то время, что они поднимались, сквозь тучи на небе пробилась яркая луна и осветила развалины.
— Как красиво, — тихо произнесла Ксения.
Действительно, ночная тьма тщательно скрыла от глаз все недостатки новодела, и современная бетонная конструкция волшебно преобразилась в живописную романтическую руину посреди завораживающего лунного пейзажа.
Наталья почувствовала непривычное волнение, какой-то мрачный восторг.
— Что это?
Оказывается, Наталья даже не заметила, как начала декламировать вслух.
— Это немецкий поэт-романтик, Фридрих Гельдерлин. Он бывал в Гейдельбергском замке. Может быть, как раз про его мертвые стены и написал.
— Уж очень мрачно как-то… — Ксюша повернулась в противоположную сторону. — Эй, смотри, внизу свет!
Наталья оглянулась. Сначала она не видела ничего, кроме смутных очертаний развалин, но вот неожиданно в глубине внутреннего двора замка засветился красный огонек. Описал небольшую дугу, застыл, снова переместился, неярко осветив чье-то лицо… У стены курил человек.
Не сговариваясь, девушки спрятались за зубец башни, прижались к нему и стали пристально наблюдать за огоньком сигареты. Это длилось совсем недолго. Огонек потух, но вслед за этим в стене распахнулась дверь, и в потоке хлынувшего из нее света четко обрисовался контур мужской фигуры. Дверь захлопнулась. Вновь наступила темнота.
— Идем, посмотрим? — В голосе Ксении не было ни капли решимости.
После минутного колебания Наталья неохотно кивнула.
Обратный путь в кромешной тьме показался вдвое длиннее и опасней. Они постоянно наталкивались на стены, спотыкались о неизвестно откуда взявшиеся обломки бетона и старые деревянные ящики. Оказалось, что по дороге к Аптекарской башне Ксения выронила коробок со спичками, а потому пришлось выкинуть ставшие ненужными негаснущие свечи. Наташа пыталась освещать путь слабеньким светом от экрана мобильного, но аккумулятор сел уже через пять минут. Использовать Ксюшину трубку они не решились — лишаться последней связи с большим миром не хотелось.
Но вот, наконец, и комната с дверью в подземный ход. Можно уходить. Можно выбраться за пределы этих неуютных стен, сесть в машину, включить обогрев и спокойно покатить домой, к свету, уюту, теплу…
— Я думаю, тут должен быть выход во внутренний двор, — обреченно сказала Наталья.
— Давай пойдем вдоль стены, — голос Ксюши звучал столь же безысходно, — наверняка где-нибудь наткнемся на этот выход.
Словно слепые с картины Брейгеля, они побрели, держась друг за друга. Лунный свет не проникал в этот глубокий гулкий колодец, погруженный в глубокую тень разрушенной башни, мертвую давящую тишину нарушало лишь их прерывистое дыхание.
Ну почему, почему мы не вернулись назад к машине, спрашивала себя Наталья. Это было бы так просто и естественно. Завтра я бы все рассказала Володе, он бы нашел способ выяснить, что тут творится на самом деле. Нет никакой необходимости совершать эти подвиги. Это не женское дело… «Ну нет! — отвечала она сама себе. — Если бы мы не отправились сюда, если бы не отыскали этот лаз, никто так и не узнал бы, что здесь по ночам идет жизнь. Жизнь? Мы скоро узнаем и это».
— Здесь! — тихо вскрикнула Ксюша.
И в то же мгновение Наталья почувствовала легкое дуновение ветра. При свете она вряд ли заметила бы этот едва ощутимый сквознячок, но в темноте все реакции обострились, и ей не составило труда определить направление. Через несколько минут они очутились во внутреннем дворе развалин. Здесь было немного светлей. Слева тянулось то самое здание, внутри которого они видели свет, сзади высилась Взорванная башня.
— Там, дальше, — Наташа указала вперед, — как раз за углом, находится Фонтанный зал. Наверно, есть и дверь. Посмотрим?
Они медленно двинулись вдоль здания. Вот и дверь, в которую вошел тот куривший мужчина. Плотно прикрыта, может быть, даже заперта изнутри. Дальше шла бесконечно глухая стена, завершавшаяся
