преподать ей урок, о котором впоследствии будет жалеть, поскольку жена может злоупотребить полученной наукой2. Иногда это совет, обращенный к обоим супругам: нужно избегать как чрезмерной строгости, так и распутных, 'уличных' манер, а муж обязан постоянно помнить о том, что нельзя 'в одной и той же иметь и супругу, и гетеру [hos gamete kai hos hetaira]'3. Наконец, иногда мы сталкиваемся с общим тезисом: излишняя пылкость в отношениях с женой сродни прелюбодеянию4. Это весьма важная тема: очень рано проникнув в христианскую традицию (Климент Александрийский говорит о ней в Строматах5), она долго останется актуальной (так, еще Франциск Сальский будет развивать ее в Руководстве к благочестивой жизни6). Для того, чтобы понять, какой смысл вкладывали в эту формулу стоики, необходимо, разумеется, помнить, что с их точки зрения брак по своей естественной и рациональной сути призван, соединив в произведении потомства два существования, принести пользу родному полису и тем самым сослужить добрую службу
______________
1 Seneca. Supplementum (ed. Haase), fr. 85.
2 Плутарх. Наставление супругам, 47, 144f-145a; ср. также 17, 140с.*
* В Наставлении 47 Плутарх пишет, ссылаясь на Платона: 'Муж пусть ведет себя по отношению к жене <…> скромно, понимая, что спальня может стать школою как добродетели, так и распущенности'. — Прим. ред.
3 Там же, 29, 142а-с.
4 Seneca. Supplementum, fr. 85.
5 Климент Александрийский. Строматы, II, 143, 1.
6 Франциск Сальский. Руководство к благочестивой жизни, III, XXXIX.
всему человечеству; тот, кто ищет в браке прежде всего плотских ощущений, удовольствия, тот преступает закон, смешивает цели и нарушает принцип, который должен соединить в одну супружескую чету мужчину и женщину.
Конкретная же проблема заключается в том, чтобы, определив приемлемые для супружеских отношений статус и формы практики удовольствий, установить основания, на которые могут опираться их внутренние ограничительные правила. Каким образом матримониальная структура сможет исполнять роль регулятивного принципа, если супружеский союз неизбежно вынужден выступать и как в высшей степени ценная личностная связь, и, вместе с тем, как исключительная сфера осуществления связей половых, отныне безусловно допустимых для женатого мужчины только в рамках брака? Каким образом установить надлежащую степень строгости этого брака, если наиболее прочная форма индивидуальной связи одновременно представляет собой единственный законный источник плотских удовольствий?
Ответы большей частью оказываются очень общими и расплывчатыми, наподобие тех, что встречаются в латинском тексте, считающимся третьей книгой Экономики, приписываемой Аристотелю. В этом сочинении автор призывает мужа относится к жене 'с уважением' (cum honestate), 'с большой воздержанностью и скромностью' (cum multa modestia et timore), обращаться к ней 'с дружественными словами, свойственными благорасположенному человеку, держащемуся в пределах дозволенного и почтительного', выказывая 'сдержанность и доверчивость' (verecundia et pudore)1.
Точнее говоря, строгость в супружеских отношениях оправдана двумя великими и естественными целями, стоящими перед браком. Прежде всего, это, разумеется, продолжения рода. Нельзя удовольствие почитать конечной целью акта, который самой природой предназначен в основном для произведения потомства, подчеркивает Сенека (и в этом с ним соглашаются многие врачи), и если природа наделила людей любовным влечением, то вовсе не затем, чтоб они предавались сладострастным наслаждениям блуда, но дабы продолжали свой род
_____________
1 /Аристотель/. Экономика, III, 3.
(поп voluptatis causa, sed propagandi generis)1. Из этого общего принципа Мусоний заключает, что плотская связь и законна и справедлива в том только и только том случае, если она направлена на продолжение рода; если же ее цель — одно лишь удовольствие, то она 'нечестива и противна закону, пусть даже и осуществляется в браке'2. Это правило, известное также и неопифагорейцам, видимо, служило оправданием ряда традиционных запретов, в частности, ограничения половых сношений на время месячных (по мнению медиков, они завершаются бесплодной растратой семени) и на период беременности (не только из-за их бесплодности, но, главным образом, потому, что они могут угрожать развитию плода). Но помимо этих общих замечаний, мы, несмотря на тождественность исходных принципов, едва ли встретим здесь известные из практики христианского пастырства сомнения в допустимости плотской связи при заведомом бесплодии или после наступления климакса, равно как не найдем и вопросов, касающихся намерений, которые могли быть накануне либо во время самого акта у одного из партнеров. Наиболее строгие моралисты, безусловно, требовали отказа от полагания удовольствий в качестве конечной цели, но это требование было все же скорее принципиальной позицией, нежели рабочей схемой, позволяющей и регулировать отношения, и строго кодифицировать их дозволенные или запретные формы.
Вторая важнейшая цель брака — обустройство совместной жизни — составляет еще один принцип, требующий строгости в супружеских отношениях. И хотя пределы дозволенного и запретного разграничены здесь немногим более четко, нежели когда речь идет о продолжении рода, многие авторы (и прежде всего Плутарх) принципу этому отводят весьма тонкую и ответственную роль в вычленении плотской связи из комплекса супружеских отношений.
Так, с одной стороны, потребность обрести в лице своей супруги друга, спутника жизни, которому можно раскрыть душу, вынуждает мужа уважать не только положение и статус, но и личное достоинство жены; следовательно, режим aphrodisia
______________
1 Seneca. Consolatio ad Helvia, 13, 4.
2 Musonius Rufus, Reliquiae, XII.
сталкивается здесь с принципом внутреннего ограничения. Но, с другой стороны, если жизнь в браке направлена на создание совершенной общности (настоящего 'сплава существований'), то становится очевидно, что сексуальные отношения и, соответственно, плотские удовольствия, коль скоро муж с женой разделяют их и дарят друг другу, становятся фактором сближения супругов. Установление прочной связи и ее укрепление не просто позволяет использовать aphrodisia, но и весьма им благоприятствует. Поэтому высокая оценка сексуальных удовольствий (разумеется, если они встроены в систему матримониальных отношений и занимают в ней надлежащее место) сочетается с призывами к проявлению строгости в их практике, что, собственно, и позволяет им играть положительную роль в брачном союзе.
Эта двойная спираль необходимой строгости и желательной напряженности определенно присутствует в Наставление супругам; процесс ее развертывания даже образует один из смысловых векторов текста, который вновь обращается к старым и давно известным принципам: атмосфера сдержанности и целомудрия, стыдливости и тайны должна окружать не только сам акт зачатия, но и простые жесты удовольствия, в роде поцелуя и объятий1. Он опровергает Геродота, полагавшего, будто женщина вместе с одеждой совлекает с себя стыд2, и напоминает, что зазорно под покровом ночи скрывать какую бы то ни было распущенность. Рассказав о девушке, которая, стремясь избежать притязаний Филиппа, заявила ему, что-де 'в темноте все женщины одинаковы', Плутарх замечает: после того, как гаснет светильник, законная супруга менее всего может походить на первых встречных женщин; напротив, пока тело ее невидимо, она должна сиять всеми своими добродетелями (to sophron autes) — стыдливостью, послушанием и нежностью, — то есть именно теми достоинствами, которые связывают ее с мужем и предназначены ему одному3.
Этот принцип ласковой сдержанности и стыдливости, предполагающий исключительный характер привязанности, Плутарх
______________
1 Плутарх. Наставление супругам, 13, 139е.
2 Там. же, 10, 139с.
