– Стой.
Останавливаться было нельзя, лучше сделать вид, что не услышала. Если встанешь, и вступишь в разговор, из него просто уже не вынырнешь и не убежишь. Нужно очень быстро пройти мимо, сосредоточенно глядя в спасительную подворотню.
– Стой. А то завалю щас нахер, – и что-тоочень громко щелкнуло, как-то по двойному: щук-щелк!
– Не стреляй, Жор! Она подойдет. – Влада повернулась. Жора Слон, уродливый блондин, который вечно щурился и выплевывал из себя грязные слова и гадость, направил на нее серый матовый пистолет. По тому, как подергивалась его рука, было понятно, что был ствол тяжелый, не игрушечный.
– Иди сюда, – и тут что-товзорвалось, из ствола метра, наверное, на два, шарахнуло пламя, и земля рядом со Владой разлетелась в разные стороны пыльным фонтаном. В стеклах соседнего дома еще долго дребезжало, а Влада на мерзлых ногах уже стояла перед бревном, чувствуя, что дрожит. Дырочка ствола, равно как и кукольно-стеклянные глаза Жоры, Дыркина и Стаса смотрели на нее, не мигая. Из дыркинского рта текли слюни с белыми пузырьками.
– Ты, вот что. Трусы сними. Потом юбку задери. Потом развернись жопой к нам и раком встань. Я тебя волыной этой там почешу и пойдешь. Давай-ка, родная. Раз-раз и все. Драть тебя не будем. Настрой не тот.
Меж ногами у Влады словно раздавили хрустальное яйцо: стало остро и ледяно.
– Ты за базар свой отвечаешь? – спросили ее губы, а сама Влада будто куда-то вышла, и сидя на скамейке рядом с Дыркиным, глядела на девичий манекен, что-тоневнятно бормочущий.
Жора не гоношился. Он толковище знал и веско ответил:
– А что ты мне хочешь предъявить? Если не предъявишь, отстрелю два пальца.
– Тебе никто права не давал меня срамить.
– Давал. Тебе никто права не давал сопротивляться. И никто за тебя, цыпа, не подымется, даже если мы тебя здесь втроем отымеем зараз, в три смычка.
– А за тебя подымется?
– Брат встанет, и три кента его.
– И за меня подымется.
– Чего? Дуван будем дуванить? Стрелковаться? – в глазах Жоры что- тоожило и тотчас же погасло, – на трубу, – он вынул из сумки гигантский телефон, раскрыл его, точно книжку, – звони. Если через полчас твой чел на стрелу не приедет, отфачим тебя вдесятером, пока под нами не подохнешь, и вон там, на пустыре уложим. Вон, видишь, там сортир разобранный? Камень привяжем и утопим. Я тебе реально говорю.
Взять Жору на понта, как того малолетнего скина, не вышло. Жора общался с бандосами своего мелкого уровня уже давно, а где-то год назад его старший брат, что недавно откинулся с зоны, потихоньку начал его приобщать к делам взрослым, серьезным. Он очень серьезно относился к таким ритуалам, как базар, стрелка, понятия. И самым страшным было то, что он был укурен до полуобморока и ничего не соображал.
Звонить Владе было некуда. Отца звать на стрелку резону не было: он наверняка уже был пьян до такой степени, что не то, что ходить, так и говорить не мог. Как раз на эту неделю у него выпал какой-то удивительный период, и пил он, не приходя в сознание.
Егор Мякина? Он уже проявил себя как «защитник», и было ясно, что он струсит. Хотя, конечно, можно было предложить ему себя в обмен на спасение, но тут уж ясно, что ничего хорошего из этой затеи бы не вышло.
Гвидон? Он же обещал помочь, а такой человек, как видно слов на ветер не бросает. Только билет с выцарапанным телефоном потерялся, то ли он сама его выкинула, то ли случайно вылетел.
– Ты слышь, что ли, меня? Звони или не звони, мне похеру. Сейчас полпятого. Ладно, полчаса тебе накину, полшестого за школой, где спортплощадка будем ждать тебя или чела твоего. То есть смотри: я пацанов своих подтягиваю, – он говорил вяло, глядя в сторону, – если не придете – посадим тебя на реальный балабос, а потом крантец. Все, давай, пошло время.
Неожиданно что-тоозарило дрожащую Владу, и она стала тыкать ногтями в резиновые кнопки:
– Справочная «ноль девять». Ждите ответа. Двадцать вторая, добрый день.
– Завод «Пензтяжпром», отдел снабжения.
– Тридцать три, ноль девять, двадцать пять.
– Спасибо. – И сразу набрать эти цифры.
– Снабжение.
– Здравствуйте, а можно пригласить Всеволода? – Она обрела какую-то уверенность, и казалось, что все это было глупой шуткой, которую нарочно подстроил сам Сева, чтобы они все-таки встретились.
– Севу? А он, по-моему, опять в Питер уехал. Сейчас, повисите секундочку. – Влада на самом деле повисла на крюке воздуха. – Тань, слышь, Севка в Питере? Да? А я что-тоне видал. Крикни, пусть возьмет городской. Сейчас он возьмет.
– Да, – отрывисто говорит Сева.
– Сева?
– Я. – Так же отрывисто. Никуда он не придет.
– Сева, это Влада.
– А, привет, как у тебя?
– Сева, помнишь, ты сказал, что поможешь, что…
– Что у тебя с голосом? Что-тослучилось?
– Меня хотят убить.
– Так. Куда мне прийти?
– Севочка, ты придешь?
– Куда? Только быстро говори. И успокойся. Я приду прямо сейчас.
– Моя школа знаешь где?
– Это напротив технаря кулинарного? Красная такая?
– Да! Там стрелку забили, а у меня никого нет, вообще…
– Во сколько стрелка? – Владу стало трясти, и она начала заикаться.
– В полшестого. Только Севочка, пожалуйста, приди, а то меня зарежут! У него пистолет!
– Успокойся. Сходи в кафе, там «Чайка» рядом, кофе попей, мороженого покушай. Я выхожу.
Влада брезгливо передала телефон Жоре и стала отступать.
– Слышь, что ли, дело сделано. Если хоть на минуту опоздаете на стрелу, или вообще не придете, – он провел большим пальцем по горлу.
Бедная Влада целый час ошивалась вокруг школы. Придет ли Сева? Что будет потом? Она никогда, естественно, не была на стрелках, да и видела их только по телевизору, в дешевых уродских кинофильмах. Что-топодсказывало ей, что там будет пустая беседа с соблюдением каких-то идиотских ритуалов. Если человек не знает этот ритуал, или в чем-то ошибется, то его сторона проиграла. Но Сева, конечно, знает все тонкости от и до.
Минут за десять до назначенного срока на спортплощадку выехала плохо вымытая «Волга». Из нее вылезли четверо: сам Жора, его брат, Слон-старший (небритый, начинающий лысеть пигмей) и еще двое каких-то толстых здоровяков. Последние были в ярчайших спортивных костюмах,
