— Да.
— А ты поразмысли как следует. Внешние пределы — в них больше смысла, чем ты думаешь. Это место ссылки для тех, кто не сделал ничего против правил, но проявил себя как «потенциально проблемная личность». Когда дело касается «Гармонии», всегда лучше вовремя перестраховаться. Перепись стульев во Внешних пределах — та же перезагрузка, только с маленькой буквы.
По моему телу пробежала дрожь. Да, старик Маджента вовсе не рассердился, когда я подшутил над его сыном, — наоборот, хохотал над этим, кажется, третий раз за всю свою жизнь. А господин Блаупункт, наш синий префект, сказал мне с глазу на глаз, что Берти это заслужил — он болван — и все так считают.
— Это из-за моих предложений по очередям? — тихо спросил я.
— Ага, начал въезжать. Коллектив запрограммирован на сопротивление переменам. Не только в плане технологий и социальной мобильности, но и в плане идей. Улучшение системы очередей не правонарушение, но ты теперь носишь скрытую метку.
— А «один берешь, другой отдаем задаром» тоже скрытая метка?
— И Томмо здесь по тем же причинам. Но его пометили из-за жадности, а не из-за крамольных покушений на нерушимую систему обеденных очередей. Точно не хочешь чаю?
— Точно.
— Постройка летающих моделек, открытие колебаний, чрезмерный интерес к истории, необычные высказывания в Дискуссионном клубе — список длинный. Ты не уедешь отсюда.
— Но я собираюсь жениться на одной из Марена.
— Со временем ты привыкнешь, беспокойство и гнев поутихнут. Большинство людей в Пределах постепенно сдаются и даже выставляют свою нестандартность напоказ с уязвленной гордостью. Через одно-два поколения твои потомки не будут знать, почему они живут здесь, и смогут куда-нибудь переехать. Если только…
— Если только что?
Он порылся в кармане, достал свой кошелек и демонстративно открыл его — так, чтобы я увидел толстую пачку банкнот.
— Твой нелепые утверждения насчет Трэвиса не подкреплены никакими доказательствами. Но я, скажем так, готов проявить щедрость по отношению к тому, кто везде сует свой нос, — для его же пользы. Сколько сейчас берут красные за молчание? Триста?
Я уставился на него.
— Я не продаюсь.
Он вздохнул.
— Ваша неуместная щепетильность становится утомительной, мастер Бурый. Вы собираетесь назвать цену — или мы начинаем долгие и скучные переговоры?
— Я всего лишь хочу справедливости для Трэвиса.
Кортленд снова рассмеялся.
— Тогда удачи. Что есть у тебя? Кусок ни на что не годного металла и скандальная история. Что есть у нас? Префект и старший инспектор, готовые поклясться Словом Манселла, что они ничего не видели и не нашли. — Он наклонился ближе ко мне и тихо прорычал: — У тебя нет ничего, Бурый. Ничего. На самом деле, после того как ты навлек на себя ярость Гуммигутов, у тебя даже меньше, чем ничего.
— Низко и медленно, вест-тень-зюйд! — крикнул Престон, бегом направляясь к «форду». — Двойная!
Действительно, две молнии размером с футбольный мяч вращались друг вокруг друга. Подгоняемые ветром, они плыли между вершин деревьев ярдов за пятьсот от нас. Престон мигом запустил «форд», Кортленд вскочил в кузов.
— Сюда, Бурый, — сказал он, поворачивая тяжелый арбалет по горизонтали и убеждаясь, что медный гарпун прочно сидит на тетиве. — Принеси хоть какую-то пользу!
Поколебавшись секунду, я запрыгнул в кабину — и вовремя. «Форд» наклонился, дернулся и под кортлендовское «ату!» понесся по траве, вниз по склону, к рощице.
— Привет, — сказал я Престону. — Эдди Бурый.
— В первый раз ловите молнию?
Я кивнул. Автомобиль подскочил, заехав в ямку.
— Вам понравится, — сказал он. — У нас тут каждые тридцать семь дней плазменные штормы. С такой регулярностью, что можно строить по ним свое расписание.
Я понизил голос, чтобы Кортленд не услышал, хоть это и было излишним — гудение «форда» заглушало все, кроме криков.
— А Кортленд — он… ну, вы понимаете?
— Опасный? Буйный? Тронутый? Безусловно. А вы, сударь, глупы, как слизень. Обвинять Кортленда и его мать в убийстве? Думаете, они это так оставят?
— В Нефрите, — ответил я, — все соблюдают правила.
— Вы во Внешних пределах, мастер Эдвард. Здесь совсем другой коленкор.
«Форд» промчался через открытые ворота, въехал в рощицу, покружил между деревьев, помял несколько колючих кустов — и наконец остановился. Мы оказались на небольшой полянке, окруженной белыми березами. На ее краю я заметил старый двухрельсовый локомотив, наполовину ушедший в землю и крепко оплетенный корнями могучего дуба. Мы ожидали, что где-то рядом будет плясать двойная молния, но воздух был спокойным, и молний нигде не было заметно.
— Взорвалась? — спросил Кортленд.
— Не-а, — ответил Престон, он пробовал воздух, облизывая губы. — Где-то рядом. Металл обычно их притягивает. — Он кивнул в сторону ржавого локомотива. — Чувствуете?
Теперь, после его вопроса, я чувствовал это: слабое жужжание в воздухе и странный металлический вкус у меня во рту. Я вышел из кабины вслед за Престоном. Мы оба залезли в кузов, где молча ждал Кортленд. Наша с ним стычка оказалась на время позабыта — шаровая молния была куда важнее, и к тому же все мы понимали, что добыча близка.
— Там!
Шелестя и потрескивая, из-за древесных крон медленно выплыли два шара. Кортленд стал настраивать прицел арбалета, а Престон развил бурную деятельность: стал вращать барабан, освобождая провод заземления, затем вбил медный колышек на безопасном расстоянии от «форда». Прикрепив провода, он проорал:
— Давай!
Несколько вещей, казалось, произошло одновременно. Кортленд выстрелил из арбалета, раздалось «дзынь», удерживающий гарпун трос стал быстро разматываться с барабана. Гарпун вошел в соприкосновение с молнией, по тросу к медному колышку побежала яркая вспышка, обозначая перемещение заряда энергии, и с оглушительным звуком — в тональности си-минорного нонаккорда — в земле, на месте колышка, возникла обширная дыра. Я пришел в себя через секунду-другую, но Престон с Кортлендом еще не оправились. Молний было две, и каждая из них теоретически обладала большой разрушительной силой. Я прыгнул в кузов — Престон только начал шевелиться — и помог Кортленду заново натянуть арбалет. Мы вернулись на луг, где вести машину было гораздо легче, и вскоре перегнали молнию, которая смещалась к линолеумной фабрике. «Форд» остановился. Арбалет был теперь полностью натянут, тетива зацеплена за скобу. Кортленд вложил новый медный гарпун, а Престон стал разматывать барабан с проводом заземления.
— Быстрее! — нетерпеливо рявкнул Кортленд.
Шар проплывал у нас над головами с жужжанием, которое скорее ощущалось, чем слышалось. Но Престон замешкался, привязывая провод к колышку.
— Шевелись! — приказал Кортленд. — Помоги идиоту распутать провод!
Я выскочил из кузова и побежал туда, где Престон боролся с заземляющей проволокой. Если бы солнце было в другом положении и тень Кортленда не оказалась справа от меня, я не дожил бы до сегодняшнего дня, чтобы стать жертвой ятевео. Но оно было именно в этом положении, и я мог наблюдать за тенью Кортленда, разворачивавшего арбалет в нашем направлении. Я даже не успел подумать, как
