ответил он довольно весело. — Мы бегаем по полю, уворачиваемся от этих проклятых клюшек и сдаемся при счете десять — ноль.
— Ух! — вырвалось у меня. — Не хотел бы я быть капитаном этой команды. — Все обратили взгляды в мою сторону, затем окружили меня, поселив во мне чувство крайней тревоги. — Вот ведь хрень какая. Это я капитан?
— Кто приходит последним — тот и капитан, — объяснил Кортленд с неприятной ухмылкой. Внутри у меня ёкнуло. Я понял, что надо было не приходить вообще. — Ты, наверное, можешь кое-чем нас удивить. В Зеленом секторе с теорией лидерства получше, чем у нас.
— Слушай, я никогда не был капитаном хок…
— Уже придумал стратегию игры? — спросил Дуг.
Я понял, что возражать бесполезно. Решение насчет меня принято, и жаловаться или отговариваться будет просто неспортивно.
— Стратегия? — пробормотал я. — Вот, например: попробовать попасть в их ворота и стараться получше защищать свои.
Эта идея — явно дурацкая — была встречена смехом.
— У нас что, на несколько игроков меньше? — спросил я, оглядываясь.
У девушек была полностью укомплектованная команда из одиннадцати игроков, трое запасных плюс тренерский штаб и многочисленные болельщики. У нас же насчитывалось от силы семь человек, а из зрителей присутствовали только мой отец и Северус, последний — лишь для того, чтобы запечатлеть победивших девушек.
— У некоторых наших игроков есть давние споры с девушками из той команды, — объяснил Дуг. — И при выборе между сильным ударом по яйцам и штрафом в десять баллов за неучастие в игре я знаю, что они выберут.
— Верно. — Виолетта подкралась к нам, как терьер к стае испуганных крыс. — И кто из вас, безнадежных лузеров, назначен капитаном?
— Я, — был мой ответ. — Мы не можем играть, потому что мы в меньшинстве.
— Трусость наказуема, — сказала она. Со стороны девушек послышался хохот. — Значит, вы сдаетесь? Или будете мужчинами и сыграете в меньшинстве?
Я уже собрался сдаться, но надо было объясниться с Джейн.
— Согласно правилам, мы можем взять одного игрока из вашей команды, — сказал я.
— Отлично! — воскликнула Виолетта. — Берите эту неуклюжую клушу.
Она показала на несчастную Элизабет Золотти, которую вычеркнула из списка друзей ради меня. Та сидела на скамейке запасных с подавленным видом.
— Нет, пожалуй, мы возьмем ее.
Я указал на Джейн.
Она холодно посмотрела на меня: ведь она мне доверилась, не стала скармливать меня ятевео, а теперь я предавал ее ради цветчика — по крайней мере, так она думала.
— Ни в коем случае, — отрезала Виолетта. — Джейн наш самый агрессивный… то есть наш лучший нападающий. Берите Лиз.
— Нет, Виолетта, я выбираю ее.
Я повернулся к Дэзи, судившей матч, и та решила вопрос в мою пользу. Виолетта свирепо посмотрела на меня. Джейн шагнула вперед. С моей стороны то был правильный ход: теперь Джейн не могла на законным основаниях убить меня, ведь мы играли в одной команде. Даже слишком жесткий удар вызвал бы множество вопросов.
— Умно, — прошипела она, проходя мимо меня, — но это тебя не спасет.
Парни отвернулись, когда Джейн стала переодеваться — снимать футболку в горошек и надевать полосатую. Девушки выглядели озабоченными, осознав, что могут проиграть в этом году, а наш боевой дух, наоборот, поднялся. Один только Кортленд казался не особенно довольным и смотрел на Джейн презрительно — как и все желтые на нижестоящих.
— Шутки в сторону, — объявила Виолетта. — Цветоподборщика вызвали?
— Он у боковой линии.
Я выругался про себя: отец не пришел вовсе поддержать меня — он выполнял свой профессиональный долг! Виолетта наставила на меня палец.
— С какой стороны вы хотите начать проигрывать?
— В первой половине мы будем играть против солнца.
— А второй половины и не будет, — заметила Виолетта.
Девушки вновь расхохотались и, сгрудившись, принялись обсуждать тактику игры. Мы последовали их примеру.
— Хорошо, — сказал я, — кто у нас лучшие игроки?
Джейбс, Кейт и Кортленд подняли руки, Джейн тоже.
— Тогда вы будете нападающими. Я хочу…
— Давай, красный, шевели мозгами, — перебила меня Джейн. — Никто, кроме Виолетты, не осмелится отобрать мяч у Гуммигута. Он наш единственный стоящий игрок.
Возразить ей никто не смог.
— Поэтому, если у кого-то из наших окажется мяч, — продолжала Джейн, — он пасует Кортленду. А так как Виолетта будет нападающей, Джейбс и Кейт должны как можно чаще быть возле нее и фолить на ней, когда Дэзи не видит. Я буду атаковать. Остальные просто пытаются преградить путь соперникам.
И она пошла в конец поля.
— Итак, новый план, — начал я. — Делаем, как сказала Джейн. Я совсем не умею играть и потому вместе с Джейн иду в атаку. Берегите ноги и старайтесь изо всех сил. Не нужно ни резких движений, ни самодеятельности. Пусть нас отделают, но мы устроим спектакль для самих себя.
Послышался сдержанный гул одобрения, и каждый пошел на свое место. Я нагнал Джейн, которая молча смотрела в землю. Согласно жребию, девушки разыграли мяч — и всего через восемь секунд забили свой первый гол.
— Констанс ответила мне, — сказал я. — Твое стихотворение вызвало восторг.
— У меня гора с плеч свалилась, красный. Я заснуть не могла всю ночь, думая, ждет ли вас несчастье, которого вы заслуживаете.
Ее ирония странным образом нравилась мне все больше и больше. Но Джейн не намеревалась вести пустую болтовню. Она немедленно набросилась на меня:
— Что ты сказал цветчику?
На этот раз я не почувствовал сильного испуга. Может быть, я уже начал понимать ее лучше.
— О тебе — ничего. Я только изложил ему свои идиотские теории. Но, честно говоря, я в недоумении и не знаю, кому доверять.
— Можешь доверять мне.
— Могу ли я? И Робин, и Зейн мертвы. Цветчик говорит мне, что речь тут идет о сумме в двадцать тысяч баллов. Ты замешана в этом деле, его цветейшество ищет именно тебя. И вот что я хочу спросить: ты причастна к смерти Охристого?
Я впервые видел ее по-настоящему растерянной.
— Нет. Вообще нет. Смерть Робина никому не приносила выгоды. Это было худшее, что могло случиться с этим городом и его жителями.
— Так кто же его убил? Только не говори, что он «ловил лягушку» или поставил себе ошибочный диагноз.
Она потупила взгляд и ответила уже спокойнее:
— Не знаю. Хотела бы знать, но не знаю. Меня мало что пугает, но те, кто добрался до Охристого, — они меня пугают.
— Не думал, что ты способна чего-нибудь испугаться.
— Ты же не знаешь всего.
— Уже лучше. За сутки до этого ты считала, что я не знаю ничего.
К Джейн вернулось самообладание, и следующая ее фраза прозвучала с обычной жесткостью.
