фраза резанула слух. Не хватало только добавить «детка»: «Мне очень жаль, детка».
– Мне бы хотелось с вами встретиться.
– Я готов. – В памяти возник «Опель-Тигра», удирающий с места преступления.
– Похороны в понедельник, может быть, подъедете на кладбище?
На том и договорились, после чего Антон поспешно натянул куртку. Потрепал Брауна по холке – «Извини, старик!» – захлопнул дверь и, не дожидаясь лифта, пулей рванул вниз по лестнице.
На улице хлестал дождь вперемежку со снегом, было дико скользко. Как на катке. Антон поднял воротник, добежал до машины, по пути чуть не растянулся. Юркнул в сырой, выстуженный салон и повернул ключ зажигания. Движок натужно крякнул, чихнул и завелся.
На повороте к Катиному дому его тормознул гаишник. Вразвалочку подошел к машине, лениво козырнул. Антон протянул документы. Увидев удостоверение работника следственных органов, милиционер досадливо поморщился и брезгливо махнул рукой. Проезжай, мол, скорее, не мешай людям деньги зарабатывать.
Антон припарковался у Катиного подъезда, заглушил мотор и закурил. Салон тут же наполнился едким дымом. Пришлось открыть окно. Докурил сигарету до фильтра и тут же зажег новую. Когда он нажимал кнопку звонка, сердце колотилось, как безумное.
Дверь отворилась, и в полумраке коридора Молчанов разглядел очертания хрупкой фигуры.
– Привет, – глупо улыбнулся он.
– Ох, Господи, это ты... – выдохнула Катя. – Ну, проходи, коль пришел.
На Антона словно ушат холодной воды вылили.
– Прости, – хрипло сказал он и не узнал собственного голоса. – Я, видимо, не вовремя... Я пойду.
– Это ты меня прости, – вымученно рассмеялась Катя, схватила Антона за руку и втащила внутрь. – У меня был тяжелый день, так что уж не обессудь.
В квартире было очень холодно. И темно. Только на кухне горел свет.
– У тебя что, не топят? – прочистив горло, поинтересовался Антон.
– Просто проветривала, – пожала плечами Катя. – Ну что ты застыл, как истукан? Проходи...
На кухне было уютно. Абрикосовые стены, деревянная мебель, плетеные безделушки и куча комнатных растений придавали помещению вид веранды загородного дома. Еле ощутимо пахло свежесрезанными цветами.
– Чай будешь? Или кофе? – Катя повернулась к Антону. Восковая бледность и темные круги под запавшими глазами поразили его.
– У тебя что-то случилось? – осторожно спросил он.
– С чего это ты решил? – ощетинилась Катя и еще больше побледнела.
– Ты как-то странно выглядишь...
– Все нормально. – Она отвернулась к окну. – Так ты мне не ответил, что будешь пить?
Антон попросил кофе. Катя достала из стенного шкафчика банку «Нескафе», с трудом отвинтила крышку – руки дрожали, просыпала половину на пол, уронила ложку и разлила кипяток, плеснув себе на ногу.
– Черт! – в сердцах выкрикнула она.
– Сильно обожглась? – Антон вскочил со своего места и метнулся к Кате. Приблизился вплотную, затаив дыхание, коснулся ее плеча.
– Ерунда. – Она дернулась, как от удара.
Повисла пауза. Разговор явно не клеился. Катя была напряжена до предела. Казалось, дотронься до нее, и она зазвенит, как натянутая струна.
Антон подошел к окну, рывком распахнул створку. Набрал полные легкие сырого, холодного воздуха. Достал сигарету, чиркнул зажигалкой. Решил про себя, что докурит и уйдет. Нечего ему здесь делать. Он не нужен Кате, он ей в тягость.
За окном болтался на ветру фонарь. Исходящий от него круг света, заштрихованный косыми струями дождя, летал следом. Прямо по Блоку: ночь, улица, фонарь... Даже аптека имелась в соседнем доме, только с шестого этажа ее не было видно.
«Тупик», – мрачно констатировал Антон и глубоко затянулся. Так глубоко, что закружилась голова. Тупик... А, как известно, выход из тупика там, где вход. Так что надо идти, бежать без оглядки и забыть. Забыть, как страшный сон. Выкинуть, вырвать с корнем эту проклятую любовь...
– Антош, – раздалось вдруг за спиной.
Он резко обернулся и уперся взглядом в огромные, горящие лихорадочным огнем желтые глаза. Сердце екнуло.
– Не уходи, пожалуйста, – жалобно попросила Катя, – не уходи. Мне страшно.
Эти слова вызвали в душе Антона целую бурю чувств.
– Что? Что такое? – Он сделал шаг навстречу и оказался совсем рядом – слишком маленькой и тесной была кухня. Взял в руки тонкую ладонь, влажную и холодную.
– Мне кажется, я схожу с ума, – прошептала Катя и уткнулась Антону в плечо. Он бережно, словно бесценную хрустальную вазу, обнял ее. Она была такая хрупкая, почти бестелесная... Прижал к себе, вдохнул аромат волос, коснулся щекой завитка на лбу. И вдруг почувствовал, что теряет над собой контроль.
– Господи, – простонал Антон и с силой притянул Катю к себе. – Я не могу, не могу...
Сначала Катя испуганно зажалась, но потом расслабилась, обвила шею Антона руками. Запрокинула голову и посмотрела на него. В ее глазах застыло странное выражение, смесь отчаяния и надежды. Антон забыл обо всем на свете. Его дыхание участилось, пальцы жадно исследовали узкую спину, тонкую талию, бедра, затянутые в потертые джинсы.
«Я люблю тебя», – готово было сорваться с его языка.
Как вдруг зазвонил телефон.
– Прости, – прошептала Катя и отстранилась. Подхватила трубку и выскользнула в коридор. Антон достал сигареты. Руки сильно дрожали, ему не сразу удалось прикурить.
– Андрей? Что случилось? – услышал он приглушенный Катин голос, и сердце сбилось с ритма. – Хорошо, Андрюшенька, – после небольшой паузы продолжила Катя. – Я буду тебя ждать.
Андрей... Вот, значит, как. Андрюшенька... Спустя секунду Катя возникла на пороге кухни. На ее скулах пламенели яркие пятна.
– Извини, – не глядя на Антона, смущенно пробормотала она. Она снова стала далекой и недоступной. – Еще кофе хочешь?
– Да нет, спасибо. Мне уже пора, – преувеличенно бодрым тоном ответил Антон и мрачно усмехнулся.
Он резко развернулся и направился в прихожую. Как во сне натянул кроссовки, куртку. Отворил дверь.
– Пока, – с облегчением, как показалось Антону, улыбнулась Катя. – Звони, не пропадай.
– Не пропаду, – выдохнул Антон.
Глава 30
Утром заявился Сергей. Муж. Таня еще спала, ее разбудило лязганье ключа в замочной скважине. Было совсем рано, казалось, рассвет еще и не начинался.
– Ну и холодрыга на улице! – буркнул Сергей вместо приветствия и прошагал к Таниной кровати. Водрузил поднос с завтраком на тумбочку, скинул дубленку и плюхнулся на стул. Стул жалобно скрипнул под его весом.
Таня быстро вскочила, влезла в махровый халат, лежащий в изголовье, и скользнула к раковине. Умылась, причесалась, мельком оглядела себя в зеркале. Опухшее со сна бледное лицо с трагическими складками вокруг рта. Красавица!
– Что, позавтракать не успел? – усмехнулась она, заметив, с какой тоской Сергей смотрит на тарелку с рисовой кашей и сосиской. – Бери, ешь. Я вполне обойдусь бутербродом.
– Спасибо. – Сергей накинулся на угощение.
Таня лениво жевала бутерброд и украдкой наблюдала за ранним гостем. Ел он жадно, причмокивая от удовольствия. Через две минуты тарелка опустела.
Сергей вытер рот тыльной стороной ладони и удовлетворенно откинулся на спинку стула.
– Эх, хорошо, сейчас бы сигаретку еще. – Сергей поднял руки вверх и с хрустом потянулся. – Я с детства
