— Разве что если вы тоже хомяк.
Джек сумел замаскировать смешок кашлем. Бейкер покраснел, но Шпротт быстро взял ситуацию под контроль.
— Мисс Вавум, что вы тут делаете?
— Здесь, милый? — с улыбкой отозвалась она. — Живу.
— Мы думали, вы обитаете где-нибудь в Голливуде… или, по крайней мере, на Кэвершемских высотах, — добавила Мэри, которая вспомнила, что видела Лолу живьём в постановке «Зараза!», когда была совсем маленькой.
— Ха! Чтобы со мной возилась армия пластических хирургов? — презрительно фыркнула Лола. — Нет уж, спасибо. Я такая, какая есть. Сиськи у меня натуральные, и задницу мне не приподнимали. Никаких подтяжек, и рёбра все на месте — ничего такого. Все эти шлюшки на нынешнем киноэкране набиты силиконом под завязку. Они покупают свои груди с прилавка. «Что тебе угодно, малышка: большие, маленькие или средние?» Из нас делают сушеных насекомых и называют это красотой. Если бы кто-нибудь их габаритов в моё время вылез на публику, её бы хорошенько накормили и велели приходить, когда малость отъестся. Что плохого в здоровых формах? Любая женщина весом за шестьдесят килограммов сейчас рассматривается не как среднегабаритная, а как потенциальный потребитель. Крем для этого, таблетки от того, избыточные волосы, коллагеновые инъекции, диеты для быстрой потери веса… Когда это кончится? Нас заставляют тратить лишние деньги и прилагать страшные усилия, чтобы добиться «совершенных» форм, которые физически достижимы для одной женщины из миллиона. Вот вам звериный оскал капитализма, жирующего на заблуждениях, мальчики и девочки. Кроме того, совершенство всегда казалось мне перехваленным товаром.
Во время своей речи она повышала голос, закончив тираду на «до» верхней октавы. Она остановилась, взяла себя в руки, затем продолжила нормальным тоном:
— Когда-нибудь я вернусь, и тогда…
Джек и Бейкер не отрываясь смотрели на неё. Лола перевела взгляд с Бейкера на Мэри, затем снова на Джека, постучала каблуком о косяк и зажгла ещё одну сигарету.
— Ладно. Значит, вы из полиции. Я слышала о Шалтае. Жалко. Он был приятным парнем. Коротковат, на мой вкус, но уж каков есть.
— Когда вы виделись с ним в последний раз? — спросил Джек, собравшись с мыслями.
— Примерно в это же время год назад. — Лола стряхнула пепел. — Я видела, как Шолт выползал отсюда. Он не мог передвигаться быстро из-за своих коротеньких ножек. Вид у него был немного взбудораженный, и я спросила, все ли у него в порядке. Заметив меня, он слегка вздрогнул, заверил, что все в ажуре, и поспешил вниз. Я вернулась к себе, но по-прежнему слышала шум воды. Шалтай так и не вернулся, и на следующий день я вызвала сантехника. Тот не пришёл, и душ так с тех пор и течет. Мне кажется, кое-кто хочет, чтобы дом поскорее сочли аварийным и мы все отсюда съехали.
Она окинула взглядом дряхлый коридор и с отвращением отодрала кусок обоев. Бумага отошла легко, и звезда разорвала добычу на мелкие кусочки.
Внезапно Лола как-то сникла.
— Я пойду, ладно? Если понадоблюсь, вы знаете, где меня найти. Я редко выхожу из дома.
Ответа она ждать не стала, просто обвела их взглядом, улыбнулась Бейкеру, вошла к себе и бесшумно заперла дверь.
Джек вздохнул и прижал ухо к стеклянной панели на двери Шалтая.
— Мы только что встретились с историей британского кинематографа, — заметил он.
— В своё время она была такой красоткой, сэр! — воскликнул Бейкер.
— По мне, так и до сих пор.
— Да, — сказала Мэри. — Если в пятьдесят выглядеть, как она, можно ни с кем не здороваться.
Джек приложил палец к губам.
— Помолчите секунду, ребята.
Они замерли.
— Лола права. Душ до сих пор течет.
Он отошёл и знаком велел Бейкеру взломать дверь.
Перешагнув через скопившуюся в прихожей гору рекламных писем, они подошли ко второй двери, отделявшей холл от остальной квартиры. Джек остановился и обменялся взглядами с Мэри и Бейкером, на лицах у которых отражалось дурное предчувствие, терзавшее и его самого.
При первом же прикосновении ручка двери отвалилась, а сама створка рассыпалась грудой гнилых обломков. В лицо полицейским дохнуло сыростью. Невыключенный душ оказал на квартиру катастрофическое воздействие. Все вокруг пребывало в той или иной стадии разложения. Ковры и обивку покрывали жирные шапки плесени, обои отставали от стен и истлевшими клочьями спадали на гнилые плинтуса. Книги в шкафу превратились в спекшийся чернозем, и на всем лежал толстенный слой грязи. В воздухе стоял тяжелый гнилостный запах, по стенам уже пополз грибок. Паркетины ощутимо проседали под весом незваных гостей, и лишь узорчатый ковер не позволял им провалиться. Джек осторожно пробрался в спальню. Простыни сгнили начисто, а одежда в гардеробе попадала с вешалок заплесневелой полужидкой массой. Крикнув Бейкеру, чтобы тот выключил душ, инспектор внезапно зацепился взглядом за сильно попорченную гильзу на мокром ковре. В ходе тщательного осмотра помещения обнаружилась вторая гильза, затем ещё две. Джек наклонился и попытался отковырнуть одну шариковой ручкой, но кусочек металла прикипел к ковру намертво.
Шум воды стих. После короткой паузы послышался мрачный и чуть дрожащий голос Бейкера:
— Сэр, по-моему, вам стоит на это взглянуть.
Коронеры приехали меньше чем через час. С любопытством осматривая разлагающуюся комнату, они осторожно проходили по ненадежному полу. Там, где паркетины частично распались, вспухали зловещие бугры. Один из констеблей вырезал кусочки ковра с гильзами, но тех, кто занимался отпечатками пальцев, почти сразу же отослали.
Шенстон, увидев царящую в квартире разруху, поскреб затылок.
— И сколько же тут лило?
— Год.
Это сулило серьёзные проблемы. Фотограф все ещё продолжал работу, когда появилась миссис Сингх, запыхавшаяся после торопливого подъёма по лестнице. Джек разбирал письма, большая часть которых представляла собой банковские извещения, приглашения на торжественные мероприятия или просьбы о благотворительных пожертвованиях. Тут были и сотни любовных писем, в основном от мимолетных знакомых. Самое старое, судя по штампу, пришло почти год назад, что совпадало с рассказом Лолы Вавум.
— Джек, Джек, — печально покачала головой миссис Сингх, — что тут творится?
Джек повел её в ванную, найдя безопасный путь по прогнившему полу.
— Тело в душевой. Примерно год как мертвое.
— Год? Ладно, как я уже говорила, мертвецы…
И тут она увидела труп. В это мгновение, словно усиливая впечатление момента, сработала фотовспышка.
— Мне тут и делать особенно нечего…
— Да уж.
От трупа, собственно, мало что осталось. Поскольку тело около года пролежало под душем, плоть буквально смыло в канализацию. Жертва превратилась в желтоватый скелет, державшийся на самых крепких остатках связок и хрящей. На голове сохранился клок кожи с волосами, и ещё уцелела левая ступня — единственная часть тела, оказавшаяся за пределами душевого поддона. Она сгнила и сделалась пристанищем для процветающей колонии грибов.
— Когда вы его нашли, душ все ещё работал? — уточнила миссис Сингх.
— Да. Его?
— Скелет мужской. На вид лет тридцати пяти, футов шести ростом. Но меня другое интересует.
Она показала на лежащие под трупом комочки свинца.
