Д'Марья почувствовал грань.
— Отвяжите брата младшего рыцаря, — по-прежнему спокойно сказал седой. — Мы должны доставить его к терминалу как можно быстрее.
— Станция уже захвачена!.. — выкрикнул Зоргер. — Там сел чужой корабль!
— Ну и что? — невозмутимо пожал плечами седой. — У нас вполне хватит времени скрыться.
Зоргер кусал губу, явно находясь в некотором замешательстве.
А не заложить ли нам его, подумал д'Марья. Нет, не успею… а интересно, он этого дядьку тоже укокошит?..
Зоргер медлил, но палец с курка «вулкана» не снимал. Седой же тем временем тронул сенсор своего клипса и негромко произнес:
— Да… каземат девятнадцать.
— Что?.. — посмотрел на него Зоргер. — Что вы сказали?
Дуло его пистолета уже смотрело в грудь Нойманна.
— Нам пора уходить, — очень спокойно и уверенно произнес седой, незаметно (д'Марья с трудом уловил это движение) перетекая к двери. — Отвяжите его от кресла и пойдем. Не спеша. Нас уже ждут. Вас уже ждут. Надо идти.
Д'Марья почувствовал легкую дурноту. Как сквозь сероватую дымку, он увидел, что ствол «вулкана» медленно опускается. На лбу у Зоргера заблестели бисеринки пота, лицо его исказилось от напряжения.
Очень медленно, как во сне, седой шварцриттер поднял руку и поднес ее к сенсору замка.
— Мы сейчас уходим. Это нужно. Очень нужно. Это приказ.
Усилием воли — так, что в ушах зазвенело, а во рту появился странный кисловатый привкус, — д'Марья вышел из-под воздействия негромкого голоса Нойманна: словно скинул с себя тяжелое ватное одеяло, будто вышел на свежий утренний воздух… в голове раздавался громовой стук, и все существо аэрогарда пронизало чувство невозможности, неестественности своего положения — веревки, жесткое кресло, шершавые стены и низкий потолок…
С невероятной отчетливостью д'Марья видел — время, кажется, замедлило свой ход, — как рука Нойманна коснулась сенсора замка, как медленно начала отворяться тяжелая дверь, как оттуда, из коридора, в каземат стали врываться люди… седой шварцриттер посторонился, на долю доли секунды отвел глаза, и тут Зоргер, чье лицо страшно исказилось, выстрелил пять раз подряд.
Две пули попали Нойманну в грудь, три — в тех, кто находился в коридоре: их д'Марья пока не видел, мешала открытая дверь.
Время продолжало двигаться не спеша. Нойманн плавно оседал на пол, он глядел исподлобья на Зоргера и тянулся к своей кобуре: а мгновенно вспотевший Зоргер, изо всех сил отвернувшись от него, скалясь, целился в капитан-полковника, одновременно прыгая в дальний конец каземата.
Два выстрела. Очень глухо: такое низкое «д-дум», «д-дум». Пули шли в голову аэрогарду, но он как-то — успел, что ли, определить возможную траекторию?., нет, не понял, некогда было понимать… — каким-то образом сумел отклониться, одновременно фиксируя краешком неимоверно разросшегося сознания, что электропровод, которым он был привязан к креслу, подается, что правая рука вот-вот освободится от пут… а Зоргер, уже не оглядываясь, бросается к дальней стене, ударяет по ней рукой и буквально проваливается в раскрывшийся люк… вместе с пулей, посланной ему в правое плечо ворвавшимся в каземат ротмистром Игнатьевым.
Окружающий мир с грохотом опустился на капитан-полковника. Словно видеозапись, на короткое время затормозившись, ускорилась, догоняя реальность, скрежеща и подвывая. Д'Марья забился в кресле, с хрипом всасывая в истонченные легкие воздух, мучительно изгибаясь и обливаясь кровью, проступившей изо всех пор его съежившейся кожи.
–..Командир!.. — услышал он через долю секунды. — Командир! С вами все в порядке?..
Именно через долю, это д'Марья понял сразу, как только время стало двигаться с подобающей скоростью: седой шварцриттер на подогнувшихся ногах еще не успел опуститься на пол: голова его запрокидывалась, на губах пузырилась пена, пистолет чудом держался в бессильно и неестественно вывернутой руке… Нойманна пытался поддержать поручик Воробьев, Игнатьев, приглушенно матерясь, возился у закрывшегося за Зоргером люка, а Гордый резал десантным ножом провода на руках капитан- полковника.
Д'Марья понял, что коричневатая зелень перед глазами — плод перенапряжения, разогнал ее и проворчал сквозь зубы:
— Что ж так долго? Мы тут чуть не загнулись.
— Ничего не долго, — проворчал Гордый. — Очень даже быстро. Пока засекли маяки, пока продирались через все двери…
— Ладно-ладно, — буркнул д'Марья. — Где майор? Он цел?
— Да. Сейчас придет. Они там еще какую-то дверь нашли… Ого!..
— Что такое?..
Д'Марья проследил за взглядом Гордого — тот как раз закончил разрезать последний провод — и сразу почувствовал резкую боль в правой руке.
Оказывается, он так сильно дернулся, когда в него стрелял Зоргер, что провод, которым он был привязан, прорезал руку чуть ли не до кости и лопнул в двух местах. Из рукава полевой формы закапала кровь.
— Н-да, — произнес д'Марья. — Бывает. Ладно, перевязываться потом. Где Ямада?..
Он вскочил с кресла и подошел к Нойманну.
Тот был плох, это д'Марья понял сразу: пузыри, свист… пробито легкое… дырка в области сердца. Странно, что он еще жив.
Однако этому шварцриттеру капитан-полковник д'Марья, пожалуй, обязан жизнью.
Седой обер-шписсмейстер посмотрел на него и слабо, как-то мельком, улыбнулся.
— Вход… в номере тринадцатом… Люк… три восьмерки, — еле слышно прохрипел он.
По-русски.
Д'Марья почувствовал, что у него по коже пробежали мурашки: но не успел он открыть рот, как его бесцеремонно отодвинули в сторону.
Над Нойманном склонился Шефер — тот самый, из Эсфауэс.
— Геноссе Фоцар, — без эмоций произнес он. — Как же вы так…
— Немного… не успел… — Воздух со свистом выходил из простреленного легкого. — Торопитесь… они уже готовы отправить… В любом случае… это сделают американцы… идите в номер тринадцать.
Шефер резко выпрямился.
— Его надо на корабль, — бесстрастно произнес он. — Еще есть шансы. А нам надо спешить.
— Подождите, — сказал несколько ошеломленный д'Марья. — Это что — ваш?
— Геноссе Фоцар — оберст Фауэска, — жестковато ответил Шефер.
Ну вы и даете, подумал д'Марья. Свои среди…
— Нам надо спешить, — продолжал Шефер. — Людей с «Костромы» уже подготовили к уничтожению. Но мы успеем.
— Ага, — сказал д'Марья.
Тут в каземат быстро вошел Ямада. Его основательно обработали: глаза, которые и до этого момента не отличались особенной величиной, превратились в крохотные щелочки.
— Есть сигнал малого маяка, — с еще меньшим количеством эмоций, чем Шефер, сообщил он. — Пора идти.
Глава 16
Они бежали по длинному коридору: два шага — вдох, два шага — выдох; д'Марья мельком порадовался, что нашелся все-таки в этом Мире нормальный коридор, без лишних заумствований и кунстштюков — туннель, самый обычный, с маленькой буквы, похожий на метро… собственно, почти метро и
