днем, но не надолго; ярко-оранжевые хлопья падали отовсюду, быстро затухая: внезапно совсем стемнело, и лишь голубоватые вспышки короткими сериями прорезали мрак.
Все продолжалось секунд пять, не больше. Д'Марья уже перекатился в сторону и теперь целился вперед, во мрак, в пустоту… нет, там что-то горело, но было тихо.
Вот черт. Куда стрелять-то?..
— Эй! — услышал д'Марья в наушниках знакомый голос. — Вы тут поаккуратней, я иду.
Д'Марья замер, а потом поднялся и заорал, не сдержавшись:
— …твою мать!! Ты что же делаешь,… такой?! Да я тебя…
Внезапно стало совсем светло. Луч прожектора пробежался по потолку, по стенам и замер, упершись в остов панцеркрафта, по которому бежали неяркие синеватые язычки пламени.
Прожектор стоял на башне МБКД — малого боевого катера десанта, легкого танка на воздушно- силовой подушке, входящего в комплект локальных подпространственников — таких, как «Пегас».
Катер взрыкнул, проскрежетал гусеницами, переползая через остов второго панцеркрафта — того, что заблокировал аэрогардов сзади, — и выехал на свободное пространство. Загудели моторы, нагнетая воздух в подушки, открылся люк, и наружу выбрался Кровопусков.
— Все в порядке? — деловито спросил он.
Аэрогарды начали подниматься с бетона — довольно быстро.
Д'Марья опустил наконец автомат и открыл было рот, чтобы еще раз вывалить на этого чертова рубаку-анархиста — странно, что не на «Пегасе» сюда влетел! — поток радостной брани, но повернулся и бросился туда, где ничком, неподвижно лежал Ямада.
Только бы… все же хорошо… все будет хорошо…
Он невольно замедлил шаг, не веря в непоправимость случившегося.
Тут Ямада пошевелился и рывком поднялся, странно держа руку на отлете.
Д'Марья почувствовал, что у него слабеют колени.
А ну-ка, капитан-полковник. Спокойно.
Ямада, постояв в оцепенении, повернулся и спокойным шагом приблизился к своему командиру.
— Пора двигаться вперед, — услышал д'Марья спокойный (ну ничем его не пробьешь!) голос майора. — Где мой автомат?.. А, вижу.
— Что с рукой? — отрывисто спросил д'Марья.
— Рука?.. А… не успел бросить гранату. И обратно ведь не вставишь, незадача какая.
— Ладно, успеешь выбросить, Ясухиро Иваоевич… быстрее, надо быстрее идти, теряем темп. Все целы? — спросил д'Марья у подошедших аэрогардов.
— Подпоручик Кухтеев убит, — сухо произнес Игнатьев. — Остальные в порядке.
— Ну что? — весело крикнул Кровопусков с башни своего катера. — Я все-таки вовремя успел?
— Вовремя, вовремя, — отозвался д'Марья: что же с ним делать-то… катер с его стотридцатимиллиметровой пушкой и плазменным разрядником, конечно, вещь сейчас нужная… но «Пегас» — без командира, да и кто его знает, что там еще повстречается впереди — может, катер и не поможет. — Вовремя, — повторил он, — спасибо, только отправляйся обратно, и осторожно.
Кровопусков хмыкнул без удивления, ответил:
— Есть, — и полез в катер.
Д'Марья посмотрел, как МБКД с легким шуршанием разворачивается на месте, тоже мысленно хмыкнул — что-то слишком легко наш Чапаев согласился идти обратно — и обратился к Воробьеву:
— Сколько до точки?
— Сто… шестьдесят два.
— Вперед.
Семеро аэрогардов миновали остов сгоревшего пан-церкрафта, вокруг которого валялось штук десять изувеченных трупов, и вышли на открытое пространство.
Широкий туннель впереди был пуст и очень плохо освещен. Аэрогарды двинулись вперед — довольно быстро, потому что никаких видимых препятствий не имелось.
Д'Марья ощущал странное возбуждение. Это было похоже на предвкушение хорошей схватки, но в то же время напоминало радость узнавания, и вспышку безумной надежды, и торжество осознания собственной правоты, добытой в долгом, не совсем честном споре — но торжество ничем не омраченное, чистое и почти детское… уже скоро, совсем скоро.
И тут туннель внезапно закончился. Тупик.
Д'Марья повернул к себе дисплей, который держал Воробьев.
Так… вот место, определенное как точка встречи с группой Шефера. Серенькая линия, двадцать пять метров… но впереди тупик. Двери, должны быть еще двери.
— Ищем проход!
По стенам заметались лучи боевых фонарей.
Что за черт, ничего, один бетон — пол, стены, потолок: все серовато-черное, глухое, беспросветное.
Однако д'Марья чувствовал, что совсем рядом, буквально на расстоянии вытянутой руки, находится что-то — очень важное, мощное, даже могучее — совсем не по-человечески… но человек, солдат, может пройти и справиться.
Да где же вход?
Д'Марья подошел к стене, в которую утыкался туннель, и без всяких мыслей двинул по ней прикладом автомата.
Раздался низкий вибрирующий гул… нет, звон: очень странный звук — не металл… стекло, что ли?
— Всем отойти, — приказал д'Марья. Аэрогарды поспешно отошли в глубь коридора.
— Огонь по стене!
Бойцы в семь стволов стали поливать стену перед собой. Когда все выпустили по обойме, д'Марья скомандовал:
— Отставить!
Он посветил фонариком: да, выбоины есть, это все-таки не бетон… что там такое? Неужели зеркало? Ладно, потом..
Д'Марья посмотрел на Ямалу.
— Давай, Ясухиро Иваоевич, свою гранату.
Ямада коротко размахнулся и швырнул заряд к подножию стены.
Полыхнуло ярко-синим; по поверхности покрытой черным стены зазмеились красноватые молнии, и неожиданно стали застывать, словно замерзая. На мгновение все стало тихим и мертвым, а потом в тех местах, где отпечатались красные молнии, начало просвечивать белым.
Стена менялась на глазах: чернота пропадала, словно таяла, испарялась, и вот уже она мутными потеками сползает на пол, бесстыдно обнажив мутную поверхность огромного серебряного зеркала, в котором до невероятности четко стали видны семеро аэрогардов.
Д'Марья невольно оглянулся: нет, позади сплошная тьма, вообще ничего не видно, кроме неторопливо шевелящегося мрака. Капитан-полковник вдруг понял, что обратного хода нет, и выхода нет, да и вообще — позади только ждущая пустота и ничего более. Тогда он стал смотреть вперед.
Семь фигур на белесом фоне. Более ничего. Потом нейтральная белесоватость начала менять свою структуру, светлеть, проясняться, и вот уже фон стал холодным и белым, голодным, белым и пустым.
Капитан-полковника передернуло — аэрогарды в зеркале стояли внутри гигантского белого ящика.
— Не хватает только ветра, — негромко произнес Ямада.
Д'Марья, не ответив, медленно двинулся вперед, к своему отражению.
Он не чувствовал страха, он почему-то знал, что это не опасно — хотя кто-то очень хотел бы уверить его в обратном, — и, когда подошел вплотную к зеркалу, не теряя драгоценных секунд, коснулся его рукой.
Рука прошла свободно, не задерживаясь.
Д'Марья помедлил, вынул руку из стены: вроде все в порядке.
