Тут в дверь постучала Зоя и предложила нам прерваться на кофе с кексами.
Кофе пили на кухне, из маленьких глиняных чашечек. Я, в общем-то, далеко не фанат этого напитка, чай как-то привычнее, но такой кофе я не пробовал никогда в жизни! Зоя варила его в медной «турке», с перцем и какими-то специями, а пара капель душистого сибирского бальзама придавали напитку совершенно дивный вкус.
За кофе зашел разговор об амулете и о всякой чертовщине, с этим связанной. Борис не без рисовки сообщил, что все мистические чудеса должны иметь вполне научные и понятные объяснения. Жестикулируя рукой с надкусанным кексом, он вдохновенно изрек:
– Если я чего-то не понимаю, значит, я это не принимаю! – и добавил, глотнув из чашечки: – Кажется, это сказал Сократ.
– Что-то не помню я у Сократа таких высказываний! – с сомнением покачала головой Зоя.
Паганель, помолчав, вдруг встал и вышел, а минуту спустя вернулся, держа старинный глиняный кувшин с широким горлом, из которого торчали два металлических дрына – один, изъеденный зеленью, явно медный, другой, ржавый, железный. Паганель поставил кувшин на стол и спросил, обращаясь к Борису:
– Как вы думаете, Боренька, что это?
Борис с очень умным видом повертел сосуд в руках и заявил, что это, судя по способу изготовления, древнешумерская керамика, наверняка найдена в Армении при раскопках урартских поселений.
– Совершенно верно, Боренька! А как вы думаете, для чего предназначался этот… м-м-м… сосуд? – Паганель хитро прищурился, поверх очков глядя на нас.
Мы по очереди осмотрели кувшин, и Зоя предположила, что штыри предназначены для накалывания на них каких-нибудь плодов, сок которых будет стекать внутрь. Я скромно промолчал, потому что версий у меня не было.
Максим Кузьмич забрал у нас кувшин, поставил на стол перед собой и сказал, указывая пальцем на горловину:
– Вот этот стержень медный. А этот когда-то был покрыт слоем цинка. В кувшин наливали кислоту и получался…
– Гальванический элемент! – я выпалил это чересчур поспешно и даже поперхнулся от неожиданности.
Все засмеялись, Паганель улыбнулся.
– Верно, Сережа! Именно гальванический элемент! И представьте, каким мистическим предметом он казался непосвященным! Электричество, вырабатываемое этим кувшином, вполне могло заставить гореть лампочку или вертеть примитивный электродвигатель. Вот это было колдовство! А теперь электричество проходят в школе, в восьмом классе, если не ошибаюсь… Так и с амулетом. Древние проявляли немалую изобретательность во всем, что касалось человеческой психологии. Быть может, амулет под определенным углом зрения действительно создает иллюзию ожившего глаза.
Борис, выслушав Паганеля, развел руками.
– Ну, хорошо, сдаюсь! Если уж древние шумеры сумели овладеть электричеством, то и мы разберемся с этим глазастым кулоном!
Зоя, слушавшая нас вполуха, внезапно заинтересовалась:
– Что еще за кулон? Ой, как интересно! Ребята, расскажите!
Мы пожали плечами, косясь на хозяина квартиры. Зоя внимательно посмотрела на отца.
– Папа!
Паганель заерзал на стуле, что выглядело очень комично, учитывая его рост, кашлянул и проговорил:
– М-м-м… Видишь ли, дочка… Профессор с Николенькой нашли одну вещь, амулет, который имеет несколько необычные свойства. А потом его украли. Ну, мы с мальчиками и занимаемся сейчас поисками этого амулета…
Зоины глаза превратились в щелочки, и в них зажегся огонек любопытства:
– Ой, как клево! Ребята, расскажите подробнее! Ну, пожалуйста! Я вас прошу! Так же нечестно! Как посуду мыть или одежду чистить, так «Зоенька, лапочка!..», а как что-то таинственное, так молчком!
В конце концов, мы сдались, и Паганель с молчаливого нашего согласия коротко, обходя ужасные детали, изложил суть дела. У Зои тут же нашлось множество своих, очень милых, но, увы, не оригинальных, мыслей по поводу нашей истории, но проговорили мы в результате очень долго. Старинные часы в гостиной пробили два часа ночи, и Максим Кузьмич чуть не силой разогнал нас, а когда мы с Борисом, заранее договорившись, засобирались ко мне, объявил: «На время операции «Амулет» эта квартира объявляется не только штабом, но и казармой! Личному составу – отбой!».
Так я второй раз заночевал в квартире Паганеля. От впечатлений прошедшего дня голова моя буквально пухла, и я заснул около четырех утра, размышляя и взвешивая наши шансы…
День начался скверно. Холодный ветер, несущий мелкую морось, срывал с деревьев последние листья. Небо, еще вчера чистое и бездонное, сегодня затянуло низкими грязно-серыми тучами, поверхность Москва-реки морщинилась, по цвету напоминая старый асфальт. Все после вчерашних полуночных разговоров не выспались, даже всегда бодрый Максим Кузьмич хмурился и вздыхал. Вяло пожевав что-то бутербродное на завтрак, мы с Борисом отправились вызволять одежду искателя из больницы. Паганель остался дома, изучать карту района предстоящих поисков тайника…
В больнице все прошло гладко, как по маслу. Нам без проблем выдали вещи Бориса, дежурная врачиха сообщила, что за нарушение режима больничный искателя не будет оплачен, на что пострадавшему археологу было в высшей степени плевать.
И уже когда мы выходили из дверей, вчерашняя коридорная медсестра догнала нас и рассказала, что после побега Бориса его по телефону спрашивал старший брат, хотел навестить и очень опечалился, узнав,
