– Все, Луня, пусть спит он покойно и вечно, и не потревожит никто прах его! Пошли.
Они вернулись в Дом, и пошли в задние комнаты, что располагались за Большим очагом, туда, где Шык и Руна осматривали разоренные кладовые Корчей.
– Эй, Луня! – раскрасневшаяся Руня выбежала на звуки шагов, перескочила дыру в полу и подбежала к мужу: – Вот, смотри, мы нашли два медных кувшина для воды, мешок овса, целый кусок горной соли, ножи, ложки, мисы…
– Хорошо, хорошо, ладушка! – Луня чмокнул жену в щеку. Зугур, усмехнувшись, обошел их и крикнул:
– Волхв! Долго вы будете тут ковыряться? Идти надо!
И подождав ответа, пробормотал:
– Не нравиться мне тут что-то…
И только вагас произнес эти слова, как до их слуха донесся дробный перестук копыт. Из дальней кладовой выскочил Шык, весь в пыли, и застыл, увидав лица остальных, потом прислушался и тихо сказал:
– Арпаки. Два десятка.
– Да. Но под седлом только половина. – так же тихо в тон волхву сказал Зугур и махнул рукой: – Быстро наверх, в ту комнату, где мы нашли мертвяка. Только тишком, молчком и острожно!
Они быстро, стараясь не скрипеть ступенями, взобрались на гульбище, проскочили в комнату, и пригнувшись, подобрались к узкому окну. Луня первым выглянул из-за шероховатого камня и увидал вдали мчащихся с закатной стороны по Ходу во весь опор всадников.
Десять конных аров, в полной войской справе, у каждого в поводу заводная лощадь, тюки с поклажей. Судя по виду арпаков, в дороге они были уже не один день. Все ближе и ближе подезжали ары к Дому Корча, и вот уже прередовой придержал коня и махнул рукой остальным, веля заезжать во двор.
– Тут остановятся. – одними губами прошептал Зугур: – Попали мы, как перепелки в степной пожар. И бежать некуда, и на месте сидеть нельзя.
– А может, по подземной тропе уйдем? – тоже шепотом предложил Луня, но Шык покачал головой:
– Аспиды в подполе. С ними такая битва выйдет, что на всю округу шум будет. Может, не надолго они? Тогда отсидимся. Эх, могила-то свежая у ворот, заметят!
Ара по двое въезжали во двор Дома, спешивались, расседлывали и обтирали коней, переговариваясь на своем звучном, рокочущем языке. Зугур, затаив дыхание, долго вслушивался, потом прошептал:
– Ночевать тут будут, во дворе. Старшой велит палатку разбить, коней отвести за Ход, там ручей и трава гуще. Трое с конями будут, остальные здесь. Только б они в Дом не пошли…
Но арский вожак, словно подслушав, отправил двоих воинов в Дом, видать, для проверки. Путники замерли, стараясь даже дышать без шума, и в звенящей тишине пустого Дома стали слышны уверенные шаги и бряцание оружия аров.
Воины, негромко переговариваясь и держа наготове мечи, вошли в Большую горницу, огляделись, а потом двинулись по скрипящим ступеням вверх, на гульбище. Комната, в которой притаились Шык, Зугур, Луня и Руна, была пятой по счету от лестницы. Звуки шагов приближались. Вот ары заглянули в одну дверную проемину, затем в другую, третью, вот подошли к четвертой комнате…
Зугур положил руку на рукоять меча, но Шык показал ему кулак, потом прошептал что-то в сивые усы и помахал растопыренными пальцами левой руки, словно кошка, отряхивающая мокрую лапу. Шаги аров замедлились, воины коротко переговорили, и Луня по тону понял – дальше не пойдут, решили, что нет тут никого.
Однако до тех пор, пока шаги и бряцание оружие не удались, путники не решились даже дух перевести. Наконец, все стихло.
– Хвала… хвала силам благим, пронесло! – прошептал Шык. Зугур усмехнулся:
– Сейчас пронесло, а дальше что? Так и будем тут всю ночь сидеть? А если они и завтра тут остануться? А если целую семидицу простоят? Я чего думаю – ночью надо вдарить по ним, по спящим. Они дозор выставят, но это ладно, дозорного я стрелой сниму. Тех, что в палатке спать будут, тишком в ножи возьмем. Коней они увели, шума не будет. А потом остальных, что с арпаками ушли, можно будет издаля стрелами забросать. Хотя… Ары – это не птицелюди голозадые, они задешево не продадутся, за так не купятся… Ну, что молчишь, волхв? Время-то поджимает!
Шык нахмурился, сказал тихо:
– До Ярова дня четыре семидицы осталось. А нам еще по Черному лесу идти, и путь не близкий, и беды не оберешься. Сидеть и ждать и впрямь нельзя, а то не поспеем мы к Черному утесу до Ярова-то дня. Но и ратиться с десятком аров – гиблое дело, даже если и одолеем их, все одно кого-то потеряем, это если все ладом сложиться. А у нас доперж ладом только нужду справить удавалось, все остальное наперекос выходило. Ладно, до темна недолго, посидим, поразмыслим, потом, как ночь придет, совет держать будем. Быстро только мухи плодятся, да и то в выгребной яме. Давайте, други, думайте, и думайте не про то, как аров одолеть, а как нам отсюда уйти незаметно.
Время ползло медленно, точно гусеница по зеленому листу. Луня, сидя на полу подле Руны, придумывал разные способы покинуть Корчев Дом, но все они были опасными и сулили смерть путникам. Самым простым было бы тишком спуститься вниз, в Большую горницу, и попробовать уйти через заднюю дверь. Но на беду, дверь ту хуры сбивать с петель не стали, и была она закрыта и досками горелыми и другим всяким хламом привалена. Открыть ее без скрипа вряд ли удасться, а любой шум ары услышат. Даже если дозорный далеко будет, все одно. Луня по себе знал, как чутко спиться в походе, любой шорох, любой скрип на ноги поднимает, за оружие хвататься заставляет. Вот если бы чарами…
Между тем стемнело. Небо за окном стало совсем черным и непроглядным. Вечерний ветер, внезапно налетевший с Серединного, принес с собой холодное дыхание гор и разогнал тучи. Вызвездило, да еще выползла на небосвод луна, почти полная, желтая и яркая – воистину, Ночное Солнце!
Шык, пошевелившись, просипел, едва не закашлялвшись:
– Ну, кто чего надумал? Про заднюю дверь сразу забыть надо – переполох поднимем. Есть что другое?
Зугур блеснул в темноте белками глаз, зашептал:
– Если на ту сторону горницы по верху перебраться, можно на ремнях по стене спуститься.
– Не пройдем мы на ту сторону, полы порушены, кругового прохода нет. А если снизу – опять же шум. – ответил Шык: – Тоже не годиться.
– Дядько Шык! – Руна дернула волхва за рукав: – Вот говорил ты – аспиды в подполе сидят. А что за аспиды такие?
Шык чуть слышно вздохнул:
– Нечисть. Обличием на змея похожа, только черны аспиды, словно вода в торфяном болоте, потому и горючий камень, что невеличники добывают, аспид-камнем роды зовут. Две башки у аспида, и обе с телячью голову величиной. Слюна его ядовита, на хвосте шип, тоже с ядом. Крылья есть малые, но летает аспид низко и не далеко. Стрелой иль чем другим аспида одолеть нельзя, только огнем сжечь его можно, огня он боится и бежит от него. Потому и прячется аспид в местах темных да укромных. Там он человека поджидает, там и жалит его, а потом сердце выгрызает и кровь высасывает. А зачем ты пытаешь меня, а?
– Знаю я таких тварей. – не отвечая на вопрос Шыка, сказала Руна: – У гремов они «кол» зовуться, живут в странах полночных, у Снежной Старухи Коук-ка в псах сторжевых служат. Пуще всего любят они, дядько, не кровь человечью и не плоть, а лед холодный, потому как и впрямь огоня и тепла бояться. Если учуют колы по весне где-нибудь в ущелье снег нестаявший или глыбу ледяную, со всей округи слетаются и сползаются они туда и тела свои холодят, нежатся.
– Про то не знал я! – удивился Шык: – Но не пойму я, девка, к чему ты клонишь?
Руна нетерпеливо зашептала, едва сдерживая голос:
– Вот кабы выманить аспидов из подполья да на аров натравить, а? Льдом, снегом выманить, они его издалека учуять смогут, и сразу поползут, к холоду поползут.
– Шык, а она дело говорит! – обрадовался Зугур: – Пока ары с аспидами рубиться будут, мы уйдем под шумок, через заднюю дверь и уйдем! Ведь ты кусок льда сотворить сможешь, а?
Шык молчал, думая. Медленно, неспешно вполз в узкое окно желтый лик луны, осветив лица путников, и
