– Мы что, всю ночь будем играть в «Угадайку»? – недовольно поморщилась я, прикидывая, имеет ли смысл запустить в колумбийца настольной лампой. Смысла не было, но идея мне нравилась.
– Не надо. Такую красивую лампу испортишь, – покачал головой он.
– Ты что, телепат? – поразилась я.
– Тебя выдают идеомоторные движения глаз, рук и лица, – усмехнулся Луис. – Ты же сама об этом пишешь, так что нечего удивляться.
– Ну и зрение у тебя, – восхитилась я. – А я вот со своей близорукостью никаких идеомоторных движений не замечаю. Долго еще ты собираешься в меня целиться?
Колумбиец взглянул на часы.
– Еще двадцать восемь секунд, – с невинным видом сказал он.
– А что потом? – забеспокоилась я. – Выстрелишь?
Луис расхохотался.
– Потом я отдам тебе ружье, – объяснил он.
– Что? – опешила я.
– Отдам тебе ружье, – повторил Луис.
– Зачем?
– Как зачем? Ты же сама хотела уложить меня в постель, а затем схватить ружье, прицелиться в меня и допросить. Я, как джентльмен, решил сам слазить под кровать и подать тебе оружие. Только не забудь снять его с предохранителя. Помнишь, какая кнопка?
Аккуратно развернув ружье стволом к себе, колумбиец протянул мне его.
Я нерешительно взяла ружье за приклад.
– До чего же оно тяжелое, – недовольно пожаловалась я.
– Ну давай, допрашивай, – подбодрил меня Луис.
– Ты псих, – сказала я.
– Просто мне любопытно посмотреть, как ты будешь это делать, – усмехнулся он. – Держу пари, что ты еще ни разу никого не допрашивала.
– Ошибаешься, – хмуро сказала я. – Не далее, как неделю назад я пыталась выяснить у Мелей, куда делся вареный коровий язык, который я на десять минут оставила на кухонном столе.
– Ну и как? – поинтересовался колумбиец.
– Она намекала, что это проделки кота, – объяснила я, – но я ей не поверила.
– Я бы тоже не поверил, – согласился Луис. – Давай начинай.
– Что начинать?
– Как что? Допрос!
– Иди к черту, – сказала я, протягивая ему ружье. – Засунь эту штуку обратно под кровать, только сначала вытащи патрон из ствола, а то я боюсь, что оно нечаянно выстрелит. Я устала и хочу спать. Допрошу тебя в другой раз.
Сделав то, что я просила, колумбиец забрался на кровать и улегся рядом со мной.
– Ты должна верить мне. Я действительно не убийца, – сказал он.
– Хорошо бы это оказалось правдой, – зевнула я. – Мне не нравится разочаровываться в людях. Я так устала, что глаза слипаются.
Луис обнял меня и поцеловал.
– Спи, – прошептал он. – Завтра поговорим.
Сквозь сон я услышала осторожные шаги. Я вздрогнула и открыла глаза. Мне повсюду мерещились убийцы. Возможно, я была недалеко от истины, поскольку в комнату вошел Луис. В руках он держал поднос с завтраком. За ним, задрав вверх нос, как лунатик, брела Мелей. Она старательно принюхивалась к запахам, распространяющимся с подноса, видимо, в душе надеясь, что все это для нее.
– Завтрак в постель, – улыбаясь, сказал колумбиец.
– Ты всегда так обращаешься с женщинами? – поинтересовалась я.
– Только с любимыми, – ответил Луис. Я вздохнула.
– Ты такой милый, что еще немного, и я смирюсь с твоей профессией киллера, – сказала я. – В конце концов, кто-то должен выполнять грязную работу, особенно если за нее хорошо платят.
Колумбиец аккуратно поставил поднос на кровать и примостился рядом со мной. Мелей тут же нахально втиснулась между нами.
– Я не киллер. Я полицейский, – сказал он. От удивления я чуть не пролила апельсиновый сок.
– Ты полицейский? – повторила я. – Вот уж в это я точно ни за что не поверю.
– Почему? – удивился Луис. – Я больше похож на бизнесмена?
– Для латиноамериканского полицейского у тебя чересчур высокий уровень интеллекта, – сказала я. – К тому же ты слишком хорошо воспитан. Не могу представить тебя патрулирующим улицы Каракаса и вымогающим взятки у торговцев наркотиками.
– Хорошее же у тебя мнение о колумбийских полицейских, – усмехнулся Луис.
– Поверь мне, я знаю, о чем говорю, – сказала я. – Несколько моих друзей эмигрировали в Мексику. Уж они мне такого понарассказали о тамошних полицейских – волосы встают дыбом. Латиноамериканские полицейские еще хуже, чем преступники, потому что они только и делают, что нарушают закон, но при этом почему-то считается, что они представители закона. Кроме того, на зарплату полицейского никак не купишь золотой «Роллекс», – я указала на часы, поблескивающие на руке колумбийца.
– Ты отчасти права, – сказал Луис. – Но я не обычный полицейский. Я работаю на правительство. Можно сказать, что я секретный агент.
– И чем же ты занимаешься, секретный агент? – скептически поинтересовалась я.
– Медельинский картель осваивает рынки сбыта наркотиков в России, – объяснил Луис. – Множество латиноамериканцев, живущих в Москве, вовлечены в торговлю наркотиками. Клуб «Кайпиринья» финансируется Медельинским картелем. Я собираю информацию и посылаю ее в соответствующее ведомство. Только надеюсь, что все это останется между нами. Ты понимаешь, что я не должен был тебе этого говорить, но ты каким-то образом оказалась причастна к двум убийствам. Кроме того, тебе вдруг стало известно о продаже документации на изобретенный Захаром автомат. Я сам еще до конца не выяснил, что происходит, и не хочу, чтобы ты подвергала себя опасности, копаясь в этом деле.
– Какой кошмар, – грустно сказала я.
– Что ты имеешь в виду? – не понял колумбиец.
– Я могла ожидать всего, чего угодно, но только не того, что ты окажешься полицейским, если, конечно, это правда, – окончательно загрустив, подытожила я.
– Не ожидал, что так разочарую тебя, – сказал Луис. – А ты бы предпочла, чтобы я оказался мафиози?
– Не в этом дело. Просто я не верю в то, что есть какой-то смысл в борьбе с наркомафией, особенно в Колумбии. Там все политики так или иначе повязаны с преступным миром. Речь идет о слишком больших деньгах. Доходы наркобаронов в несколько раз превышают бюджет Колумбии. Если ты всерьез веришь в то, что делаешь, тогда ты просто безумец. Как только ты действительно подберешься к чему-либо серьезному, тебя просто уничтожат. Или же ты станешь продажным полицейским. Мне обидно, что ты рискуешь жизнью из-за миража. В твоем случае игра не стоит свеч.
– Во многом я готов согласиться с тобой, – сказал Луис. – Но это я понимаю сейчас. Мой отец был преуспевающим бизнесменом, и я должен был занять его место во главе фирмы. Но когда мой пятнадцатилетний младший брат погиб от передозировки наркотиков, я поклялся отомстить, сам не понимая кому. Мне было всего девятнадцать. Я учился в университете. Один из знакомых моего отца занимал высокий пост в отделе по борьбе с наркотиками. Я посоветовался с ним и, не прерывая учебы, стал выполнять для него кое-какие задания. Потом меня отправили на курсы спецподготовки в Соединенные Штаты. Я окончил университет и, продолжая карьеру бизнесмена, время от времени выполнял задания отдела по борьбе с наркотиками. Мне нравилось быть секретным агентом так же, как тебе нравится писать книги. Меня бодрило ощущение опасности, мне нравилось вести двойную жизнь, ощущая, что я делаю что- то полезное. Но, возможно, через несколько лет я все брошу и стану обычным бизнесменом или начну жить на ренту, как плейбой, путешествуя по всему миру и играя в гольф и в теннис. Я не из тех безумцев, которые испытывают кайф, рискуя жизнью. Я достаточно расчетлив и осторожен, так что на этот счет ты можешь
