– Бог Израилев!.. Так это вы, благородный господин…
– Да. Это я. А вы кого ожидали увидеть?
– Простите меня за этот прием… Йошка, прими лошадь у нашего гостя… Когда мне описали ваши доспехи… У меня не очень хорошее зрение… не такое, как было когда-то… но если бы я не запомнил ваше лицо, господин…
– Андрэ де Монгель. Моего прежнего вооружения… у меня сейчас нет. Пришлось воспользоваться доспехами, которые мы сняли с барона. Все равно теперь ему доспешек без надобности.
Иосиф задумчиво кивнул.
– Нет. – Я покачал головой – Мы его не убили. Но после того, как с Бенедиктом… эээ… пообщался мой друг Ги, я не думаю, что барон когда-нибудь снова сможет взять в руки оружие.
– Да-да, я хорошо помню вашего друга, господин Андрэ… Я вижу, что сейчас его с вами нет, а потому позвольте мне поблагодарить вас и за то, что избавили нас на перевале и от вашего друга тоже…
– Не стоит благодарности.
– Пожалуйста, проходите в дом… Мариам, принеси воды нашему гостю…
В широкой металлической чаше мне принесли воду для рук. В воде плавали розовые лепестки.
– У вас хороший дом, – заметил я. Иосиф кивнул:
– Многие так говорят. Но мой первый дом, хотя и был меньше этого, нравился мне куда больше.
В ответ на мой вопросительный взгляд он все так же спокойно пояснил:
– Его сожгли христиане. Когда восемь лет назад был объявлен новый поход в Заморскую землю, здесь был погром и пострадали многие из наших единоверцев. Впрочем, мне грех жаловаться: арагонцы вспыхивают быстро, но быстро и остывают. Они скоро успокоились. Вот во Франции, говорят, было настоящее избиение… Ох, извините меня, благородный господин, наверное, вам не слишком интересно слушать про это… Пожалуйста, проходите вот сюда…
Внутри дома не было никакой особенной роскоши, но и потуг показаться бедным и неимущим также не наблюдалось. Впрочем, при такой охране и при таком садике любые потуги скосить под малоимущего были бы попросту смешны. Ковры и крепкая мебель, подсвечники и тяжелая люстра на сто свечей под потолком…
На втором этаже в комнате с длинным балконом меня угостили шербетом и засахаренными абрикосами. А также всякой другой всячиной. Когда я поел и задумался, о какую занавеску незаметно можно было бы вытереть руки, возникла все та же девушка с полотенцем и чашей воды.
В отличие от графа Альфаро, Иосиф бар Ицхак в то время, когда мы лакомились сладостями, старательно избегал разговора о делах. Даже и после того, как мы помыли руки, еще некоторое время мы говорили о разных пустяках. Наконец, в разговоре наступила определенная смысловая пауза, которую следовало заполнить ответом на наверняка интересующий Иосифа вопрос: зачем я приехал?
– У меня есть просьба… – За время нашей беседы я так и не определился, как называть своего собеседника. Полагаю, скажи я что-нибудь вроде «господин Иосиф», старик удивился бы еще сильнее, чем ведьма Рихо в свое время. С другой стороны, «тыкать» и называть его просто по имени тоже как-то не получалось, поскольку хозяин дома был старше меня раза в два. – У меня к вам просьба. Мне нужны деньги.
Иосиф, не поднимая глаз, согласно покивал головой. Видимо, эту причину он и предполагал с самого начала.
Я мысленно вздохнул. Был, конечно, риск, что Иосифа хватит кондратий, но о размере суммы надо было сообщить с самого начала.
– Мне нужно приблизительно сто – сто пятьдесят золотых марок.
Старик перестал покачивать головой. Поднял голову. Недоверчиво посмотрел на меня:
– Простите, сколько вы сказали?..
– Сто пятьдесят. Золотом.
На лице Иосифа бар Ицхака отразилось сильнейшее замешательство.
– Но…
Он осекся. Наверное, хотел спросить, зачем мне понадобилась такая огромная куча золота, но так и не решился.
Я решил объяснить:
– Я собираюсь начать войну. А для того чтобы начать войну, мне нужно войско. А для того чтобы нанять и содержать войско, нужны деньги.
Старик беспокоился все больше. Он тер руки, посматривал то на меня, то вбок, ерзал на месте…
– Когда мы победим, я верну вам все до последнего медяка. Может быть, не сразу – но верну. Даю слово чести.
– А вы знаете, господин Андрэ… ведь король Педро запретил сейчас всякие войны. Говорят, одного рыцаря он даже повесил, когда тому вздумалось пренебречь приказом и начать войну со своим соседом…
– Повесил рыцаря?.. По-моему, вы что-то путаете. Рыцарей не вешают. Это позорная смерть.
– Именно так, – уверенно возразил Иосиф. – Именно так это и было, поверьте моему слову. В некотором смысле вы правы – сначала его лишили рыцарского достоинства, а только потом повесили… Конечно, все люди благородной крови возмущены, но король Педро говорит, что поступит так со всяким, кто до конца перемирия с маврами – а ведь пока неизвестно, продлится ли перемирие еще на три года или нет, – затеет войну в его королевстве…
Старик продолжал что-то говорить, а я подумал: «Да чтобы из-за какого-то паршивого короля я отказался от мести? Ну уж нет!..»
– Не думаю, что Педро будет на меня в большой обиде, – сказал я вслух. – В конце концов, он христианин, а я собираюсь воевать с врагом христианства.
– Вы хотите напасть на мавров? – уточнил старик. – Не дожидаясь конца перемирия?
– Нет, не на мавров. Можно сказать, я собираюсь бороться с внутренним врагом.
Беспокойство на лице моего собеседника достигло сильнейшей степени. Я вспомнил, что он говорил о погромах, вызванных проповедью крестового похода. Похоже, христиане этого времени считали первым своим врагом сарацин, а врагом номер два – евреев.
Уж не решил ли этот старичок, что я прошу у него денег для того, чтобы начать поголовную резню иудейского племени?
Я снова вздохнул. Я не хотел открывать ему все карты, но, похоже, без этого было не обойтись.
– Я назову вам имя своего врага, но хотел бы, чтобы то, что я скажу, не покинуло пределы этой комнаты. Вы можете пообещать мне это?
– Да, конечно. – Иосиф, заинтересовавшись, придвинулся поближе.
– Дон Альфаро, граф де Кориньи.
Уже не раз, когда произносилось это имя, я наблюдал весьма красноречивую реакцию. Поэтому я внимательно следил – исключительно ради интереса, – как прореагирует Иосиф бар Ицхак.
Когда он услышал имя Альфаро, он никак не показал своего отношения. Точнее – постарался не показать. Я заметил, как сжались его челюсти и как – всего на мгновение – сверкнули глаза.
– Вы… – произнес он после очень долгой паузы и снова умолк, должно быть, подбирая слово…
Я его перебил:
– Глупец, вы хотите сказать? А граф Альфаро непобедим?
– Вы очень храбрый человек, если собираетесь враждовать с ним. Все, прежде объявлявшие себя его врагами, сейчас лежат в земле. Даже когда против него выставлялось войско, в десять раз превосходящее его собственное, он побеждал. Его враги начинали грызню между собой, или предводители войска неожиданно умирали, или солдат косила какая-нибудь ужасная болезнь…
– Вы первый, кто не говорит мне прямо, что граф Альфаро – колдун.
– Я думал, вы знаете. Все это знают.
– Как я понимаю, на деле это означает, что денег вы мне не дадите, поскольку в то, что я могу выиграть войну, не верите?
Старик пожал плечами и как-то жалобно посмотрел на меня.
– А вы сами-то верите в это? – спросил он.
